Грот решил прервать этот неслышимый, но отнюдь не невидимый процесс в самом начале:

— Ну, так что, Валя, вы можете отложить на время вашу работу на точке?

Конечно, это очень странно и даже немного смешно, когда маленькие человеческие страсти разыгрываются на фоне грандиозной тайны мироздания. Впрочем, так было, так есть и, возможно, так будет всегда. Величие и ничтожество события диалектически нерасторжимые.

Загадочны и неожиданны связи между вещами и процессами во Вселенной. И поэтому не так уж нелепо выглядит поведение Вальки в этой истории. Многие его предшественники, натыкаясь на чудо, вели себя не лучше. Грот все это отлично понимал и терпеливо ждал ответа.

— Да, — сказал Валька.

Но когда они возвращались и сидели плечом к плечу в танке, Грот, косясь на спутника, позволил себе небольшое увещевание. Оно носило очень спокойный характер, и даже при желании Валька не смог бы усмотреть в нем обидного намека.

— Есть две разновидности чудес, — сказал Грот. — Одни принадлежат окружающей человека природе, другие создаются самим человеком. Молодые темпераментные люди вроде вас склонны поеувеличивать значение и силу первых и преуменьшать роль вторых. Я хочу сказать, что не следует забывать и о преемственности поколений.

— Не понимаю, — буркнул Валька.

— В примитивном изложении мысль моя сводится к тому, что у нас за спиной слишком большой опыт развития нашей науки и слишком много побед — да, я не стыжусь этого громкого слова — очень много отличных, даже блистательных побед, чтобы мы могли позволить себе нервозность, истеричность, стремление идти вабанк. Так серьезные проблемы не решаются. А что перед нами именно такая проблема, я не сомневаюсь.

Валька заерзал на сиденье.

— Ну хорошо, — сказал он. — Ладно. Но все же что вы о нем думаете? Вы никогда не рассказывали о своей гипотезе.

— Самая вредная гипотеза — это гипотеза преждевременная. Пока что сумма операций подсказывает, что здесь мы имеем дело с изначальным состоянием материи. Именно вначале могла существовать такая субстанция, которую ничто не берет и которая фактически не обладает никакими свойствами.

— Но яйцо обладает абсолютными свойствами! — возразил Валентин.

— А это то же самое, что не иметь свойств. Смысл понятия кончается там, где речь идет о его бесконечности. Я не хотел бы услышать от вас, Валя, торопливые и далеко идущие выводы по поводу нашей беседы…

— Почему же? — Валька решил взять реванш. — Если мы не хотим… простите, не можем ставить с яйцом опыты, которые по той или иной причине считаются опасными, рискованными, то это не значит, что нужно избегать логического эксперимента. Техника безопасности не влияет на игру воображения. И мне очень легко домыслить к тому, что вы сказали, кое-какие свои догадки.

— Какие же?

— Мне понравилось ваше определение состояния яйца как изначального состояния. Мне представляется, что мы имеем дело с протовеществом, из которого рождаются звезды. В яйце сконцентрирована чудовищная энергия. Возможно, ее хватит и не на одну звезду…

— Валя, Валя, остановитесь! Через минуту вы договоритесь до того, что из яйца может возникнуть галактика, а затем и Вселенная. У вас нет оснований для подобных заявлений.

— Конечно, нет. Но я не собирался говорить о том, что может быть с яйцом.

— А напрасно, — заметил Грот, — тогда бы вы ответственнее отнеслись к идее жесткого облучения.

— Может быть. Но меня интересует другое, — упрямо сказал Валька. — Откуда оно появилось — вот в чем дело. Откуда пришло? И куда идет?

Грот неопределенно улыбнулся.