– Я считаю, что у меня все в порядке, – произнес он, пытаясь парировать ее нападки.

– Правда, Фрэнк. Такой, как ты, симпатичный парень должен получать от жизни больше удовольствий. А иначе состаришься раньше времени.

Он уставился на огонь, равнодушно слушая ее слова и размышляя о собственной сложной индивидуальности. Пожалуй, он был чудаком – и знал это. Он понял ее намерение – она пыталась расшевелить его, – но ему это было неинтересно. Конечно, в прошлом он увлекался – в юности всем свойственны порывы, – но в основном его увлечения были мимолетны и достижение цели не приносило удовлетворения.

– Я правильный, как почта, – проронил он после паузы, – вот такой я человек.

– Лучше бы ты не был таким, – по доброму подшучивая над ним, усмехнулась Анна. – Найди теплую мужскую компанию. Друзья – это хорошо! Или купи себе один из этих новых велосипедов и езди на нем. Или заведи собаку – хорошую охотничью собаку!

Он открыто взглянул на нее: она над ним смеется? Но ее лицо выражало добродушие. Он решительно покачал головой, отбросил сигарету.

– Это не в моем духе, Анна. Я не люблю, чтобы меня беспокоили.

Она залилась смехом, который звучал так удивительно, и Фрэнк, быстро взглянув на нее, понимающе улыбнулся в ответ.

– Что ж, раз уж ты не собираешься ездить на велосипеде, то хотя бы постарайся развлечь свою кузину, пока она здесь! – воскликнула Анна. – Или ты позволишь ей хандрить и чувствовать себя несчастной? Знаешь, даже в Ливенфорде Джо не давал мне скучать и, несмотря на все свои дела, уделял мне много времени. Но ты, Фрэнк, – ты развлекаешь даму, сидя рядом с ней и мечтая о своей жене.

Он чуть покраснел, ощущая легкое беспокойство. Так или иначе подобные мысли не приходили ему в голову, и он не без сожаления признался:

– Наверное, в последнее время я веду себя как тупица. – Поколебавшись, Фрэнк с запоздалым энтузиазмом добавил: – Но я постараюсь развеселить тебя.

– Вот это другое дело, – откликнулась Анна, словно они заключили между собой договор. – Полагаюсь на тебя.

– Ладно, – снисходительно кивнул он и, скрестив ноги, зажег очередную сигарету и укрылся за дымовой завесой.

Прошло несколько мгновений, заполненных лишь слабым тиканьем часов.

Пламя камина бросало отсветы на густые черные волосы и округлые щеки Анны. Ее веки были полуопущены, однако она с весьма таинственным видом незаметно наблюдала за кузеном. На самом деле ничего таинственного в ней не было. Анна отличалась известной тонкостью обхождения, но мысли ее были самыми обыкновенными, разве что скептицизм и природная ирония придавали им некоторую остроту. К тому же Анна редко высказывалась, она чаще молчала – не злобно и не угрюмо, а в целях самозащиты. Это отчасти объяснялось тем, что ей довелось пережить. В минуту слабости ее подвела врожденная ирландская влюбчивость, и она потеряла девственность в сыром поле, когда возвращалась с танцев, которыми закончилось собрание братства. Похоже, она так и не забыла иронический подтекст этого танца. Любовник бросил ее, посчитав Америку более привлекательной, а мужскую ответственность скучной. Анна не жаловалась, лишь самой себе признаваясь в глубине своего страдания, и решила в будущем не лишать себя удовольствий жизни, а относиться к ней без излишней сентиментальности.

Опыт делал ее старше своего возраста, и Анна, со своей крестьянской грубоватостью, которая проглядывала из под внешней утонченности, была темпераментной, красивой и очень притягательной в мужских глазах.

И теперь, когда она сидела напротив Мура, ей в голову пришла идея – не порочная, а, скорее, провокационная, с целью посмеяться, – ненадолго вытащить его из этого семейного болота, в котором он увяз.