Брат с сестрой никогда особо не ладили – поразительная несовместимость или сходство характеров? – правда, оставаясь вдвоем, им приходилось уживаться друг с другом. А уж когда на Люси стал обращать внимание молодой Мур…

Вспоминая, она улыбнулась: Фрэнк во время своего двухнедельного отпуска, чувствуя себя не в своей тарелке, пренебрегал или не понимал всех тонкостей, принятых за совместной трапезой. И этот человек – «приверженец масла и яиц», по выражению Ричарда, – «подкатывался» к ней!

Нелепо познакомиться с будущим мужем в пансионе – и не где нибудь, а в Ардбеге! Не заслуживающее большого внимания, а вернее, ничем не примечательное место. Их с Фрэнком непреодолимо влекло друг к другу, пожалуй, из за несхожести их натур, и невозможно было спастись от этого. Как они были переполнены чувствами в тот прелестный тихий день – такой как сегодня! Люси ощущала на влажных ладонях сухие иглы лиственниц Крэйгморского леса, а сочащиеся смолой сосны источали тяжелый пьянящий аромат. Внизу сиял полумесяц залива, вокруг в папоротниках жужжали насекомые, а в душе расцветало нежданное жгучее счастье. Все было совсем не так, как за общим столом, молодой Мур!

Однако Ричард держался сурово, неприязненно, продолжая высмеивать ее общение с мелким коммивояжером. И хотя Мур исповедовал их веру – не слишком ревностно, надо заметить, – Ричарду он не нравился. Да он же никто, говорил брат, отпрыск ирландских родителей, эмигрировавших из за картофельного голода. Они крестьяне, подозревал брат, бедняки, сбежавшие из за двух недородов картофеля, когда голодающим людям бросали репу, а трупы, лежащие по обочинам дорог, штабелями складывали в повозки. Они прибыли в Шотландию, эти ирландцы, чтобы произвести обильное потомство смешанных кровей, пополняющее в основном ряды землекопов и чернорабочих или в лучшем случае букмекеров и трактирщиков – никчемный, неотесанный народ.

Непривлекательная картина для Ричарда, гордого своим шотландским происхождением и добрым родом Мюррей, который позже, по прихоти Евы, соединил свою родословную с якобитской линией.

Что ж, исход был простым, развязка – скорой. Они с Ричардом не сошлись в этом, как и в большинстве вопросов. Как будто Люси и впрямь позволила бы кому нибудь повлиять на свой выбор. Они просто ушли с Фрэнком в тот день, девять лет назад.

Вот почему сейчас она ждет у ворот, испытывая всю полноту счастья, твердо и без стыда осознавая свою любовь к мужу.

Он подошел ближе. Она помахала ему рукой – без сомнения, сдержанно, но все же помахала. Подобный жест выходил за рамки приличия. В тот год, когда красный флаг все еще с опаской перемещался по общественным дорогам, порядочные жены не приветствовали своих партнеров по браку таким образом. Махать рукой считалось чем то фривольным! И Фрэнк тоже, подняв в ответ руку, подтверждал несомненный факт дурного поведения.

– Привет! – окликнула она его с улыбкой, хотя он был еще довольно далеко.

– Привет тебе!

Это был высокий, нескладный, небрежно одетый мужчина лет тридцати; он двигался мягко, неспешно, слегка сутулясь. У него были светло каштановые волосы, румяное лицо, глаза прозрачного орехового оттенка, зубы, поражающие своей белизной. Скучающий вид, расслабленность походки, равнодушный взгляд в сочетании со странной сдержанностью – все это вкупе делало его особенным, интересным, во всяком случае не таким, как все, словно он лениво оценивал вселенную, находя ее достойной лишь недоверчивой иронии.

– Ты поздно, – оживленно произнесла Люси, с удовлетворением отмечая, что он не хмурит брови, как это часто бывало.