Но ответа не последовало. Выйдя из за кустов, она увидела только Питера и резко остановилась. Улыбка исчезла с ее лица.

– Где остальные? – воскликнула Люси резким голосом, выдававшим ее смятение.

Увлеченный рыбной ловлей, мальчик покачал головой, не отрывая глаз от узкой коричневой полоски – она колыхалась на фоне темной тени, которую отбрасывал нависающий берег.

– Наверное, где то поблизости, – рассеянно ответил он.

С минуту Люси стояла неподвижно, потом с усилием пошевелилась, опустила на землю корзинку. Безо всякого воодушевления она медленно набрала сухих веток, разожгла костер и поставила чайник с водой.

На берегу запруды Люси зачерпнула мягкий влажный песок и, за неимением мыла, принялась сосредоточенно оттирать им руки. Мелкие песчинки были до блеска отполированы сильным течением. Холодная быстрая зыбь, как молоко, пенилась вокруг ее рук. Вдруг Люси вздрогнула от резкого вскрика. Фрэнк с Анной вернулись, со смехом продираясь сквозь папоротники, – беззаботные и веселые, как будто ее вообще не существовало. В ней заговорило чувство собственника. Но она и виду не подала – выражение лица оставалось холодным, а в душе разгорался гнев. Как гром среди ясного неба, на нее накатило смутное, непостижимое чувство, которое невозможно было описать, – ни ревность, ни подозрение: то и другое казалось одинаково нелепым. Не то чтобы она хотела обвинить Фрэнка в недостойном поведении, это было бы абсурдно, но почему то у Люси возникла уверенность: между этими двумя царит полное взаимопонимание. Это возмутило и озадачило ее.

И сейчас ей впервые пришлось притвориться. Выпрямившись, она выдавила улыбку и с напускным спокойствием спросила:

– И где, скажите на милость, вы были?

– Я хотел показать Анне вид с другой стороны, – не задумываясь, ответил Фрэнк.

Люси пристально посмотрела на них. «Вид» – это прозвучало как готовая отговорка.

– Мы могли бы сделать это позже, – с излишним жаром произнесла она.

Фрэнк поднял брови.

– Но, право, Люси… – начал он.

Она прервала его, трепеща всем телом и выразительно глядя на него:

– Оставить меня здесь собирать ветки и разжигать костер, после того как я собирала малину? Не очень то чутко с твоей стороны.

Она умолкла, нервно сглотнув от обиды, а он бросил на нее робкий взгляд.

– Как бы то ни было, я для вас все приготовила, – заключила Люси, вновь заставив себя улыбнуться. – Пойдемте.

Они уселись около костра.

Ветчина на сэндвичах была сочной и мягкой, яичные желтки соблазнительно крошились, горячий чай имел сильный привкус ручьевой воды. Остывающие древесные угли покрывались голубовато белыми хлопьями, ноздри щекотала душистая струйка дыма. Но Люси не могла смаковать еду, ничто не доставляло ей удовольствия. Все время она повторяла себе, что сегодня вечером поговорит с Фрэнком – спокойно поговорит. Между тем, поддавшись настроению, она настойчиво потчевала его, предлагая самые вкусные кусочки.

– Ты ничего не ешь. – Она с легкой тревогой посмотрела на него. – Куда подевался твой аппетит?

Фрэнк упрямо покачал головой.

– Все в порядке, – сказал он. – Предложи Анне торта. Я наелся.

– Но ты обычно уплетаешь все за обе щеки, когда мы приезжаем сюда, – настаивала Люси.

Вместо ответа он допил свой чай, встал и подошел к удочке. Ничего поймать не удалось, и сейчас, подтянув леску, Фрэнк изучал безжизненного червяка на крючке.

– Умер! И никогда не называл меня мамой! – мрачно пробормотал он.

Анна тоже поднялась. Услышав эту отвратительную, неприличную шутку, она прыснула, и ее странный смех полоснул Люси по нервам.

– Жаль, а я хлопотала, собирала эту корзину, – сердито заявила она.