Проигнорировав эту фразу, Люси вперила в него пылающий взор:

– Хочу задать тебе простой вопрос: почему ты так носишься с Анной?

Он раздраженно покачал головой:

– Что с тобой, черт возьми, происходит в последнее время? Я твоя собственность, что ли, раз ты подвергаешь меня перекрестному допросу?

– Какой еще перекрестный допрос?! – горячо возразила она. – Ты же знаешь, я не делаю ничего подобного. Это прямой вопрос!

– Пропади пропадом прямые вопросы! – сердито вставил он. – Держи свои прямые вопросы при себе и не докучай мне – не души меня. Ты делаешь это уже много лет. Разве это не очевидно?

От ребяческой непоследовательности его слов ее глаза вспыхнули. Должно быть, досада вынудила ее тихим подавленным голосом произнести:

– По моему, я всегда делала для тебя то, что нужно, Фрэнк. Думаю, ты это понимаешь, если был счастлив.

– Это верно, – мрачно бросил он. – Ты само совершенство. Когда ты идешь, я слышу, как тебе аплодируют.

Она не ответила, но, чувствуя, как горят у нее щеки, устремила на него взгляд, выражающий горячий упрек. Постояв с минуту, она торопливо подошла к дивану, взяла рукоделие и, притворяясь, что очень увлечена, принялась шить дрожащими пальцами. Фрэнк тоже замкнулся в мрачном молчании. Супруги сидели в тишине, наконец он встал. Помимо своей воли, Люси протянула к нему руку, глаза у нее вдруг затуманились слезами.

– Тебе что нибудь… – Ее переполняло желание примирения. – Что нибудь принести?

– Я иду спать, – ответил он, – спать!

Она ошеломленно уставилась на него:

– Но, Фрэнк, еще нет и девяти. – Она протянула к нему руку. – Давай помиримся. В конце концов мы любим друг друга.

– Оставь это, – бросил он, – сегодня ты уже много для меня сделала.

И не успела Люси сказать что то еще, как он вышел из комнаты.

Она долго сидела, застыв, слыша, как он медленно ходит наверху. Шаги стихли – он лег в кровать. Невидящим взором Люси смотрела куда то в пустоту, чувство обиды прошло, уступив место странному сожалению. Душа была полна неясным смятением.

Наконец она нетерпеливо дернула головой, встала и завела часы, стоящие на каминной полке. Подобные обязанности, которые по праву переходят к хозяину дома, были полностью возложены на нее. Потом она пошла наверх.

Она разделась в темноте и легла в постель рядом с мужем. Он не спал, только делал вид, что спит. Его размеренное дыхание не обмануло ее, и несомненный факт его притворства был очевиден по той едва заметной напряженности тела, которое чуть касалось Люси. Она хотела, чтобы муж заговорил с ней, но чувствовала: он не станет. Сама же она опасалась опять встретить отпор. У нее тоже была гордость. И так Люси, не двигаясь, лежала бок о бок с Фрэнком, закрыв глаза, чтобы спрятаться от бледного лунного света, и думала, думала, слегка наморщив лоб, пытаясь постигнуть нечто, по прежнему ускользающее от нее.

Глава 8

Она твердо решила поговорить с Анной начистоту и мысленно наметила послеполуденное время, когда Питер не будет им мешать. Она сохранит спокойствие, будет помнить, что Анна ее гостья, но в итоге потребует, чтобы та объяснила свое поведение. Однако на следующее утро Анна совершенно неожиданно собралась в Глазго за покупками – хотя ни одна из ее затей не имела такого точного и обдуманного определения. После завтрака она небрежно проронила:

– Хочу купить себе кое какую одежду.

Тут же она встала из за стола и, не выказывая особого энтузиазма, отправилась на станцию, к десятичасовому поезду. Никакой подготовки, никакого волнения, никакого упоминания о том, что Люси могла бы поехать с ней.

Не то чтобы Люси мечтала составить ей компанию. На самом деле, несмотря на провал своего замысла, она наблюдала отъезд другой женщины с чувством невероятного облегчения.