— Наконец-то мы подошли к сути, — снисходительно усмехнулся я. Тоже мне: нагнала страху перед каким-то принцем. Я с её папашей сидел нос к носу и не сбежал. А она мне тут пугалки устраивает. — И чём смысл сей басни?

— Басни? Говори понятным языком, — она нахмурилась и опять шлёпнула меня по руке. — Он не верит в милиха, вот что я пытаюсь тебе сказать. В его глазах, как и в глазах самых главных святых отцов, нет спасителя. Есть лишь драксадар. Гордый и спесивый аниран, который погубит не только своих соратников, но и тех, кто спустился с небес вместе с ним.

— Вот! А теперь давай поподробнее.

— Тревин никогда не был особо религиозен. Но всегда был любознателен. К книгам, как я помню, испытывал особую любовь. А книги — это кладезь знаний. Они помогли ему отточить ум до остроты кинжала. А сомнительная любовь отца научила не доверять никому… Он мой друг. Мой старый-старый друг. Но даже я не могу предположить, как он встретит тебя.

— На месте разберёмся. Что по драксадару? Просветишь меня, наконец?

Мириам поёрзала на стуле. Смотрела на меня и, видимо, проговаривала про себя те слова, которые готовилась обрушить на мои уши.

— В священной книге говорилось, что только один аниран способен стать милихом. Но каждый из вас может стать драксадаром. Наш мир захлестнут войны. Анираны поведут друг на друга армии и будут безжалостны ко всем, кто не склонится перед ними. Нашими руками они будут сражаться за частицы божественной силы. И тот, кто окажется самым смелым, самым способным, победит. Но когда через много-много зим придёт пора позвать Триединого, аниран изменится. Он увидит дела рук своих и возгордится своими способностями. Он решит, что он — Божество и есть. Он встретит того, кто нас покарал, и предаст его. Он не возжелает удовлетвориться ролью наместника. А захочет править по своему усмотрению. Он захочет, чтобы мы молились и прославляли его. И нанесёт подлый удар создателю. Он станет драксадаром. Тем, кто завидовал и коварно предал. Кто был жесток и деспотичен. Кто алчно желал власти и не смог побороть гордыню. В этом и есть основная опасность для аниранов: согласно книге, никто из них не способен победить себя. Они будут побеждать друг друга, но тот, кто останется, проиграет последнюю битву — проиграет самому себе. Мой отец… Эвенет… Да, думаю, и другие церковные деятели знают об этом. Как и принц Тревин. Поэтому никто из них не желает видеть анирана-победителя. По крайней мере до тех пор, пока живы сами. Ибо проигравшим будет лишь наш мир: Триединый не пощадит предателя, не пощадит нас. Он накажет анирана. А с ним и нас. С небес вновь придёт огонь. И в этот раз не для того, чтобы проверить крепость нашей веры и способность справляться со сложностями. А для того, чтобы окончательно уничтожить. Всё, что ты видишь перед собой… Все поля, леса, реки… Всё сгорит в огне. Сгорит дотла.

После торопливой речи Мириам, ощущения меня беспокоили не самые приятные. Часть из того, что она рассказала, мне было знакомо. Но то, что всё однозначно закончится большим капздецом, для меня было в новинку. Я помню, то самое божество, написавшее книгу, в конце философствовало на тему: милих его всё же встретит или драксадар? Я не думал, что всё так однозначно — что обязательно найдётся тот, кто заартачится. Кто покажет инопланетному божеству дулю и даже постарается уничтожить. То есть, по предположениям Эоанита и ему подобных, как бы анираны не старались, конец неизбежно будет печальным. И Тревин, судя по словам Мириам, считает точно так же.

— Ничего подобного я не читал, — признался я. — От книги не веяло фатализмом, как мне показалось. Я не чувствовал неизбежности. Наоборот: я считал, что книга подталкивает аниранов к действию.