– Клянемся бородой Генриха Великого Восемьсот Шестьдесят Первого, мы верим тебе, Гек, и верим с радостью, – вскричали приятели. – Руку!

Мы обменялись рукопожатиями.

– А теперь, – продолжал я, – прошу вас поверить и в то, что я сам не знаю секрета своей непреходящей юности.

Сказал и сразу почувствовал, как между нами пробежал холодок. Приятели смотрели на меня в упор с грустью и укором, пока я не опустил глаза. Я все ждал и ждал, надеясь, что из великодушия они прервут тягостное молчание, но Лем и Людовик как воды в рот набрали. Под конец я не выдержал:

– Друзья, старые соратники, выслушайте меня и проявите доброту души. Вы мне не верите, но, клянусь честью, я сказал правду. А теперь хочу открыть вам тайну, как и обещал. Может быть, мой рассказ прольет свет на чудо моей непреходящей молодости, во всяком случае, я надеюсь. Полагаю, здесь и кроется разгадка, но я в этом не уверен: ученый не может принимать на веру то, что хоть и кажется правдоподобным, но не выдерживает последнего испытания, самого главного испытания – демонстрации. Начну свою исповедь с того, что раньше я не был холерным микробом.

Как я и думал, они рты раскрыли от изумления, но отчужденность чуть уменьшилась, и это уже было хорошо.

– Гек, как понимать твое заявление – в переносном смысле или в прямом – как научный факт?

– Как научный факт.

– Если раньше ты не был холерным микробом, то кем же ты был?

– Американцем.

– Кем?

– Американцем.

– Это звучит как-то неопределенно. Мне непонятно. Что значит американец?

– Человек.

– Э… э, тоже непонятно. А ты, Лем, понимаешь?

– Ничего, хоть убей, – с отчаянием в голосе ответил Лем.

– Что такое человек? – продолжал допытываться Людовик.

– Существо, которое вам не известно. Человек живет на другой планете.

– На другой?

– На другой? – эхом отозвался Гулливер. – Что ты хочешь этим сказать?

– То, что сказал.

Он насмешливо хмыкнул:

– Главный Моляр – планета! Удивил, ничего не скажешь. Просвещенные умы веками ищут родину микроба скромности, а теперь, Гек, ответ найден!

Во мне нарастало раздражение, но я сдержался и сказал:

– Я этого не говорил, Лем. Я не имел в виду Главный Моляр.

– Как же так? Послушай, Гек…

– Я понятия не имею о Главном Моляре. Мне наплевать на Главный Моляр. Я там сроду не был.

– Что? Ты не…

– Не был. Никогда не был. Я…

– Вот это да! А где ж ты получил свое несуразное имя?

– Выдумал. Мое настоящее имя на него ничуть не похоже.

– Назови свое настоящее имя.

– Б. б. Бксхп.

– Послушай, Гек, – сказал Людовик, – зачем тебе понадобились все эти небылицы? Какая от них польза?

– Я был вынужден лгать.

– Но почему?

– Если б я сказал всю правду, меня бы упрятали в сумасшедший дом. Решили бы, что я с ума свихнулся.

– Не представляю, чтоб такое могло произойти. Почему правда должна вызывать такую реакцию?

– Потому что ее бы неправильно поняли и сочли ложью. Выдумкой умалишенного.

– Брось, Гек, не давай воли воображению. Полагаю, что тебя бы правильно поняли. Ты…

– Нет, это мне нравится! Всего минуту тому назад я открыл вам парочку подлинных фактов, и вы меня не поняли.