– Дочка, твое слово?

Теперь пришла очередь принцессы отвечать на поставленный вопрос.

– С леди Лунарией я виделась только на балах, – пожала плечами девушка. – Ничего плохого про нее сказать не могу. В то время, когда я обучалась у герцогини, ее еще не было в этом доме. Но, как и маменька, я верю, что более интеллигентной и воспитанной дамы в нашем обществе сейчас не найти. Ничего не имею против ее кандидатуры на роль герцогини де Шаларгу. Думаю, она подходит на эту роль даже больше, чем настоящий внук. От маркиза де Ларгоста меня не тошнит лишь потому, что по мере отвратительности он еще не смог переплюнуть своего нерадивого отца. Вот того уж точно видеть не хочется. Так что мое слово – да. Надеюсь мне еще выпадет шанс, найти в вас собеседницу леди де Шаларгу.

– Что же, ваше слово, леди Лунария, – король перевел свой тяжелый взгляд на меня.

– Простите меня, Ваше Величество, – стекла я с кресла и присела в реверансе, – но даже если учитывать все перечисленные заслуги, я не вижу среди них своих собственных. За все это я должна сказать огромное спасибо покойной леди Диктории, все благодаря ее необъятному горю, которое я могла хоть немного облегчить. В этот дом меня взяли в качестве замены ее покойной внучке. И ни на какую другую роль я даже не смею претендовать. Не говоря уже о том, чтобы становиться наследницей этого великого семейства. Простите, но я не вправе решать: достойна я или не достойна этого права.

В комнате вновь повисла тишина. Все словно замерло в ожидании главного слова, того самого, решающего. Я надеялась и молилась, что король не откажет в последнем желании Железной леди Верноры. Если сейчас меня провозгласят законной наследницей, то тайна моего происхождения канет в небытие и будет похоронена вместе с герцогиней.

О моем настоящем предназначении знали считанные единицы. Лишь те, кто сидел в этой комнате и еще кронпринц. Но ему точно не было никакого дела до того, кто станет следующим главой рода де Шаларгу. У того как раз подходила к концу война на восточных рубежах, и к первым выходным дням этой бесконечно долгой недели он должен был с грандиозным триумфом вернуться с победой в столицу. Так что бедная сиротка и наследница рода и титула де Шаларгу – последнее, что может его волновать.

Я прикрыла глаза и от волнения стиснула в пальцах кружевной платок – сотый, наверное, за эти три дня. Столько слез пролила, что моего запаса не хватило и пришлось брать платки герцогини. В это время никто не обращал внимания на мои опухшие глаза и льющиеся рекой слезы. Для всех я была убитой горем внучкой. Я и на самом деле чувствовала себя именно так, но увы, не приходилась ей внучкой, а могла претендовать только на гордое звание воспитанницы.

Но теперь во мне теплилась крохотная надежда на то, что, возможно, у меня будет шанс сохранить род в целости и сохранности. Несмотря на козни дочери герцогини и ее поклонников, я смогу отбиться от их нападок и просить милости короля.

– Знаете, – король все же решил перестать нас мучить затяжным молчанием, – я не могу огорчать леди Дикторию и идти против ее воли. Я сам готов признать, что вы, юная особа, годитесь в жены моему сыну как никто другая. Если бы вы или ваша покровительница хоть раз на это намекнули, то поверьте, уже были бы обручены.