Через пару месяцев Лиза погрузилась в глубокую депрессию. Мысли о дозе появлялись всё чаще и становились всё настойчивее. А потом она встретила даму-психолога, которая занималась с ней в клинике. Дама намётанным глазом оценила состояние пациентки, достала блокнот, записала имя и номер телефона, вырвала листок и протянула Лизе:

– Вот, возьми. Это мой коллега, по совместительству чудотворец. Он владеет несколькими оригинальными техниками, в том числе – техникой регрессивной терапии. Слышала о такой? Человека погружают в глубокий гипноз, под которым он вспоминает свою предыдущую жизнь. Не веришь? Я и сама, признаться, не очень-то, зато я видела результаты этой терапии. Уверяю тебя, иначе как чудом их не назовёшь. В общем, если почувствуешь, что дошла до ручки, позвони ему. Чего ты теряешь-то? Правда, ехать к Алику далековато, он живёт в области. Ну да, если припрёт, и к чёрту на рога прокатишься. Не сдавайся, Лиза! Вспомни, через что тебе пришлось пройти. Неужели не жалко пустить всё коту под хвост?

Лиза последовала доброму совету, из-за чего и очутилась в такси, последний рейс которого завершился падением с моста. И это, если не считать частностей, вся её биография. Короткая несчастливая жизнь, до которой никому, по большому счёту, не было дела…

Если только водитель КамАЗа пошёл на таран не ради того, чтобы эту самую жизнь уничтожить. Но этот вариант кажется мне маловероятным. Трудно представить, что шестнадцатилетняя девчонка могла кому-то мешать настолько капитально. Во всяком случае, из её воспоминаний я ничего такого не почерпнула.

Звонить своему принцу Лиза перестала, а если бы даже не перестала… Не полная же психопатка жена Андрея, чтобы нанимать убийцу для девицы, с которой её муж виделся единственный раз в жизни – полгода назад! Ни пушера, ни торчков, пристрастивших её к наркоте, Лиза полиции не сдала, так что месть с их стороны исключается, а для превентивных мер поздновато: клиентка уже больше года как соскочила с иглы. У родственников нет мотива. Конечно, душевными людьми их не назовёшь, но, в отличие от матери Надежды, родители и бабушки-дедушки Лизы психически нормальны. Об этом я сужу по личному впечатлению, потому что её родня приезжает ко мне в больницу каждый день – почти как на работу.

Похоже, авария, едва не лишившая их дочери и внучки (на самом деле лишившая, но об этом они не знают), заставила их пересмотреть своё отношение к девочке. Если верить воспоминаниям, доставшимся мне от Лизы, никогда они не были так предупредительны, не смотрели на неё так искательно, не суетились так трогательно, бросаясь исполнять любое её пожелание. Наверное, осознали наконец, что виноваты перед ребёнком.

А может быть, до них вдруг дошло, что она у них единственная: не станет её, и некому будет в старости о них позаботиться. У маленького Лизиного брата тяжёлая форма ДЦП, его мать, вторая жена Лизиного отца, целиком посвятила себя больному ребёнку, ни душевных, ни физических сил, необходимых, чтобы родить и поднять других детей, у неё не остаётся. А у Виталины Аркадьевны со вторым браком не складывается, её романы слишком скоротечны – не дотягивают до той стадии, когда встаёт вопрос о замужестве и продолжении рода.

Но по каким бы причинам Лизина родня ни переменилась в отношении к девочке, довериться этим людям и просить их о помощи я не могла. Во-первых, кто сказал, что эта перемена надолго? Это сейчас они напуганы, а потом привыкнут к мысли, что всё обошлось, и снова потеряют к ребёнку интерес. Во-вторых, не исключено, что мои рассуждения насчёт отсутствия у родственников мотива ошибочны, и убийцу на КамАЗе всё-таки нанял кто-то из них. Лиза просто могла не всё знать.

А в помощи я нуждалась. Если цель убийцы – Лиза или таксист, то мне или ему по-прежнему угрожает опасность. Если же убить хотели меня – тьфу ты, Надю! – то мотив возможен единственный: недвижимость.