Еще через минуту рядом с Дронго уселась женщина лет тридцати пяти. На ней был сухой купальный костюм в столь модную этим летом полоску и темно-синее парео, закрывающее нижнюю часть тела. Молодая женщина очевидно сильно злоупотребляла солнечными ваннами, так как ее светлая от рождения кожа стала почти коричневой. По соседству с ней устроился коренастый лысоватый мужчина в цветастой майке и серых шортах.

— Мартини со льдом, — приказал он и показал два пальца.

Бармен кивнул в знак понимания.

— Когда у нас ужин? — лениво поинтересовался мужчина по-русски.

Дронго невольно вздрогнул. Неужели в этом отеле целая группа приехавших из России людей?

— Мы договорились на половину восьмого, — напомнила женщина. — Но ты знаешь, Аркадий, я уже устала от общения с нашими друзьями. С ними неинтересно. Вадим все время мрачный, а его благоверная смотрит так, словно ждет от каждого из нас какого-то подвоха. Тигран постоянно плоско шутит, и мне неприятны его дурацкие анекдоты. Ева делает вид, будто ничего не понимает. Олегу вообще на все наплевать. А его фифочка навешивает на себя бриллианты, даже отправляясь на пляж. Совсем невоспитанная особа. Ты видел, какие у нее новые часы? Это, кажется, «Шопард» с плавающими бриллиантами. Она сменила уже третьи часы. Конечно, это ее дело, но такая вызывающая демонстрация раздражает.

Бармен поставил перед ними два высоких бокала.

— Это его знакомая, — весело ответил Аркадий, забирая один из них и протягивая его соседке, — кажется, они познакомились в каком-то клубе. Очень энергичная особа и точно знает, чего хочет…

— Это из-за нее он бросил Машу?

— Не думаю. У них и так были неприятности. Кстати, Маша была его второй женой. Но Нина сумела по-настоящему окрутить Олега. Согласись, очень красивая баба, хотя и стерва.

— Ничего красивого, — обиженно отозвалась женщина, — совсем невыразительное лицо. Просто длинные ноги и большая грудь. Наверное, сделала себе операцию. У нее там силикон. Если бы я немного подтянула грудь, сделала пластическую операцию лица и немного похудела, то выглядела бы не хуже этой особы. И ей, конечно, не двадцать три, как она всем говорит, а все двадцать пять, а то и больше.

Дронго, чтобы скрыть улыбку, отвернулся. В баре почти никого не было.

— Ну, хватит, Алла, — отмахнулся Аркадий, — нас могут услышать. Неудобно.

— Пусть слышат. Здесь никто не понимает по-русски. Они английский-то нормально выучить не могут. Везде надписи только на испанском и каталонском. В музее, где мы вчера были с девочками, все кругом написано тоже только на этих языках. Придурки какие-то! Хоть бы на английском что-нибудь написали. Ничего не понятно…

— Теперь тебе и здесь не нравится…

— А мне всегда в Испании не нравится. Они дикие какие-то, непонятные. Бомбы в отелях взрывают, туристов убивают. Чего им не хватает? У них в каждом маленьком городе по пять супермаркетов, забитых едой. Им этого мало? Хотят больше? И повсюду развесили свои каталонские флаги. Тоже мне, доморощенные националисты!

— Перестань, — строго потребовал Аркадий, — это не наше дело. Мы приехали сюда отдыхать, и нам все равно, кто и зачем желает отделиться от Испании. Может, им хочется иметь свое собственное государство. И бомбы в пятизвездочных отелях не взрываются. А у нас даже шестизвездочный. Когда написано, что отель «пять люкс», это значит шесть звездочек. Террористы не дураки, знают, что в таких отелях лучше никого не взрывать. Себе дороже… Они понимают, что за такой взрыв их из—под земли достанут.

— Какие шесть звездочек? — возмутилась Алла.