— Ты его видел? — поинтересовался Пол.

— Нет. Он был в другой комнате, при нем только сиделка. Мисс Лайла говорила, Рейк не хотел, чтобы видели, как он умирает. Сказала, он как скелет.

Они долго молчали, представляя эту картину — как Рейк лежит один в темной комнате и рядом только сиделка, считающая его последние минуты. До дня своего неожиданного увольнения Рейк вел тренировки в бутсах и шортах, без колебаний демонстрируя нужную ему технику блокирования или болевые точки на руке. У Рейка было особое пристрастие к физическому контакту с игроками, и оно вовсе не означало одобрительное похлопывание по плечу. Рейк предпочитал бить, и ни одна тренировка не считалась законченной без того, чтобы тренер не схватил кого-нибудь за шкирку, в гневе отбросив записи. И чем крупнее был оппонент, тем лучше. При отработке блокировок, когда ситуация переставала его устраивать, Рейк мог стать в безукоризненную стойку на «три точки», забрать у противника мяч и врезаться в упакованного с головы до ног защитника, выбрав объект фунтов на сорок тяжелее себя. У каждого игрока Мессины был неудачный день, когда тренер падал ему на спину, сбивая с ног одним злым ударом. Рейк особенно любил силовую составляющую футбола и требовал от игроков того же.

Но за тридцать четыре года главный тренер Рейк лишь дважды бил игроков вне поля. В первый раз в шестидесятые, во время памятной схватки между ним и самонадеянным игроком, покинувшим команду, искавшим приключений на свою голову и нашедшим их благодаря Рейку. Вторым был хлесткий удар в лицо, доставшийся Нили Крэншоу.

Казалось непостижимым, что сейчас тренер Рейк — усохший старик, хватающий воздух на последнем вздохе.

— Я служил на Филиппинах, — произнес Силос, и в вечерней прохладе его хриплый голос прозвучал неожиданно громко. — Охранял туалеты для офицеров и ненавидел каждую минуту службы. Я не видел, как ты играл за колледж.

— Немного потерял, — сказал Нили.

— Мне говорили, ты отлично играл, пока не получил травму.

— Было несколько хороших игр.

— В год выпуска из колледжа он стал игроком недели, — сказал Пол. — В матче с «Пурду» Нили сделал шесть тачдаунов.

— А потом колено, верно? — спросил Силос.

— Да.

— Как это случилось?

— Я прорвался вперед, в свободную зону, увидел проход, взял мяч и побежал, не заметив лайнбэкера.

Нили произнес это без выражения — так, словно делал тысячу раз и не хочет повторять еще.

В самом начале футбольной карьеры Силос порвал мениск, и он точно знал, что такое разбитое колено.

— Операция и прочее? — спросил он.

— Целых четыре, — ответил Нили. — Оторванные связки и разбитая коленная чашечка.

— Когда Нили выходил из зоны, лайнбэкер ударил его в колено, — сказал Пол. — Десять раз показали по телевизору. Одному из комментаторов хватило совести объявить это непреднамеренной грубостью. Это же «Эй-энд-Эм», что еще сказать…

— Боль наверняка адская.

— Да, было.

— Нили увезла «скорая». Его оплакивали улицы Мессины.

Силос вздохнул:

— Что правда, то правда. Но этот город нетрудно огорчить. Медицина помогла?

— Как они заявили, травма положила конец спортивной карьере, — ответил Нили. — Лечение лишь ухудшало ситуацию. Я спалился в ту секунду, когда схватил мяч и побежал. Нужно было остаться в «кармане», как учили.