– Можно прямо сейчас. У тебя же, как я понял, каникулы…

– Не… – опять насупился Вовка. Вытянул ноги горизонтально и провертел ступнями. – Куда же я вот так-то, босиком… А если за кроссовками пойти, бабушка больше не выпустит, скажет: иди картошку чистить или посуду мыть…

– Что за церемонии! Ты же не на прием в британское посольство собираешься!.. Я в твои годы гулял босиком куда угодно и без всяких сомнений…

Вовка бросил быстрый взгляд: какие, мол, это были годы-то! До нашей эры…

– А Зинка… она дома?

– Не все ли равно? Я живу, как говорится, автономно. Если она будет к нам соваться, мы ее про-иг-но-ри-ру-ем.

Вовка Лавочкин подумал секунду и тряхнул головой с репьями:

– Тогда ладно…

2

Винцент Аркадьевич хотел вернуться прежней тропинкой. Но Вовка сказал, что есть другая, покороче. И зашагал впереди.

Шагов через сто Вовка остановился у лопуховой гущи. Винцент Аркадьевич понял: это те заросли, где он недавно увидел звезду. Он узнал место по кривому тополю, который рос неподалеку.

– Знаете, что я там смотрел? – Вовка таинственно кивнул на лопухи.

– Не знаю…

– Глядите… – Вовка встал на четвереньки и раздвинул большущие листья. Пришлось присесть рядом. В лопухах была спрятана поломанная корзина, а в ней вылизывала новорожденных щенков серая кудлатая собачонка. Она глянула доверчиво: видать, знала Вовку и не боялась.

– Она ничья… Потом, когда щенки подрастут, надо их кому-нибудь раздать, чтоб не стали беспризорными. У вас есть собака?

– Гм… У нас есть кошка Лолита, любимица Зинули. Я не думаю, что она уживется со щенком.

– Да что вы! Это неправда, что кошки и собаки враги! Они знаете как дружить могут!

– Ну… поживем – увидим…

– Ага, увидим… – Вовка задвинул лопухи.

Винцент Аркадьевич встал и чертыхнулся. Кругом все усеяно было шелухой тополиных почек, она прилипла и к светлым брюкам. Винцент Аркадьевич стал сбивать ее щелчками. На ткани оставались желтые пятнышки. Отстираются ли?

А Вовка, тот оказался облепленным тополиными кожурками с ног до головы. Они приклеились даже к щекам. “Чучело”, – усмехнулся про себя Винцент Аркадьевич.

К большой досаде, он забыл ключ, и когда оказались у двери, пришлось звонить. Открыла Клавдия. И, конечно же, уставилась на “чучело”.

– Это Вова. Он пришел ко мне в гости, – независимо сообщил Винцент Аркадьевич.

Клавдия уперлась взглядом в пыльные Вовкины ступни.

– Ноги вытирайте, я пол мыла…

Вовка послушно зашоркал голыми подошвами о расстеленную влажную тряпицу. Винцент Аркадьевич сбросил туфли и сунул ноги в шлепанцы. Взял Вовку за плечо. Все еще надеясь на мир, объяснил Клавдии:

– Вова интересуется моей трубой. Потому что у него тоже есть телескоп. Самодельный…

– Рыбак рыбака… – сказала Клавдия в пространство.

– Клавдия Винцентовна! По-моему, у вас дела на кухне! А мы займемся нашими делами. – И повел оробевшего Лавочкина к своей двери. В прихожую высунулась Зинуля. Обалдело помолчала и пропела:

– О-о! Кто к нам пришел!..

– Не к “вам”, а к Винценту Аркадьевичу.

– Ах! Ах! Ах1 Какие мы важные…

Из открытой кухонной двери на Зинулю широко светило солнце. И она была опять желтая и блестящая. Вовка сообщил с язвительным восхищением:

– Ты блестишь, как медный самовар.

– А ты… ты… как дворовый Бобик, весь в репьях!

– Да, я такой! – И Вовка глянул на Винцента Аркадьевича: мол, не слишком ли я нарушаю приличия? Тот похлопал его по плечу: все в порядке.