За пустырем виднелись дома улицы Стахановской. Двухэтажные, обшитые почерневшими досками строения с квадратными окнами и деревянными балкончиками. Построены они были в давние времена, которые назывались “эпоха первых пятилеток”. Давно следовало их снести и дать жильцам нормальные квартиры. Но на это у городского начальства, конечно, тоже не было денег.

За крышами синел дымчатый лесной горизонт.

Винцент Аркадьевич поводил трубой по зубчатой кромке елового леса. Потом поймал в объектив маневровый тепловоз, неторопливо катившийся по далекой насыпи. Далекой – это когда смотришь просто так. А если в трубу, насыпь – вот она. Различим каждый стребелек на откосе, каждый цветущий одуванчик. А в открытом окне кабины виден усатый седой машинист и рядом, под локтем у него, лопоухий пацаненок в полосатой майке.

Винцент Аркадьевич привычно вздохнул. Конечно, хорошо, что есть внучка Зиночка (родная и любимая, несмотря на все вредности). Но жаль, что Клавдия не догадалась родить заодно и мальчишку. Могла бы постараться. Вон у Максима Гавриловича Ступки невестка принесла из роддома аж целую тройню! И все пацаны…

Винцент Аркадьевич вздохнул еще разок и повел трубою вниз, на пустырь. Там наскакивал на мирных коз бестолковый клочкастый щенок. Козы лениво мотали рогами и по-лошадиному отбрыкивались от дурня задними ногами. Щенок наконец обиделся и ушел…

– Деда, а на Луну ты дашь мне посмотреть? – напомнила о себе Зинуля.

– Луна будет вечером.

– Иногда она бывает и днем.

– Да, – сдержанно согласился дед. – Но в эти дни она восходит после восьми часов вечера, на востоке. Сейчас полнолуние…

– Деда… я тебе надоела, да?

– Ну что ты такое говоришь, – устыдился своей сухости Винцент Аркадьевич. – Просто я… гляжу в окуляр и в это же время думаю о своей работе. Поэтому неразговорчивый…

– А в эту трубу можно открыть новую звезду? Или они уже все открыты?

– М-м… не знаю. Я ведь не астроном… Наверно, можно открыть. Какую-нибудь сверхновую…

– Как это “сверх”?

– Бывает, что в небе зажигается новая звезда, которой вчера еще никто не видел. Где то в космосе была она совсем маленькая, даже для телескопов неразличимая, а потом вдруг разгорелась, взорвалась ослепительным светом. И кто ее первый увидит – тому честь и слава…

– А! Тогда я знаю!

– Что ты знаешь? – подозрительно спросил Винцент Аркадьевич, не отрываясь от окуляра.

– Я догадалась! Ты специально купил трубу, чтобы открыть сверхновую звезду!

– Что за глупости! Я купил… просто ради удовольствия. Потому что с детства мечтал о такой оптике, да все не мог собраться. То денег не было, то времени… А звезду… гм… подожди-ка… Ха! Кажется я и в самом деле… открыл что-то такое…

Звезда была не на небе. На пустыре. Среди свежих лопухов что-то синело, и на этой синеве как раз и светилась звезда. Белая, пятиконечная.

Может, упала с неба и застряла в зарослях? Чем не сюжет для нового рассказа…

– Где звезда? – Зинуля решительно оттерла деда от телескопа. И тут же изошла шипучим презрением:

– Это просто Печки-Лавочки!

– Что за лавочки?

– Прозвище такое, вот что! Вовка Лавочкин из нашего класса!.. Балда такая! Что-то прячет в траве. Или рогатку, или дневник…

– Ну-ка… – Винцент Аркадьевич в свою очередь оттеснил Зинулю.

Да! Вовка там или нет, но безусловно мальчишка. Он стоял на четвереньках, сунув голову в лопухи.