– Обязательно! – бодро сказала Марина. Она старалась казаться весёлой, смотрела прямо и открыто, но далеко в глазах, за первой линией обороны залегла грусть, отчего они казались ещё прекрасней.

– Ну, что, солдат, – насмешливо сказала Марина и погладила Александра Карловича по лысому лбу. – Тебе уж и волос не взъерошить.

Палец её, обратил внимание Вячеслав, украшало кольцо с бриллиантом, удивительно соразмерным изящной оправе тёмного золота – произведение настоящего искусства. – Это мы тут вспоминали, – пояснила она Вячеславу. – Это когда Сашка только из армии пришёл, поехали ночью на Воробьёвы горы, там на смотровой рядом с церковью тётки цветы продавали. А жара была страшная. Ну Сашка и попросил у одной: «Мать, дай попить солдату». – Марина закатилась от смеха. – А та отвечает: «Иди отсюда, солдат».

– Не иди, а езжай, – поправил Александр Карлович. – У меня тогда «Ява» была.

Вячеслав ногой придвинул к столу самодельную табуретку и уселся напротив.

– А вы, Слава, на митинги не ходите? – спросила вдруг она.

– Да нет, – ответил Вячеслав как-то задумчиво, – не хожу.

– Мне Кондрашов говорит, – повернулась она к Александру Карловичу, – у них там в администрации просто паника. По два совещания в день.

Но Александр Карлович происходящие в городе политические волнения близко к сердцу не принимал, отчасти, может быть, и потому, что его этническая родина, о встрече с которой он так неторопливо и обстоятельно размышлял, наслаждалась общепризнанным, эталонным благополучием, и только махнул рукой.

– Ничего не выйдет, – сказал он. – Могут не бояться.

– А мы и не боимся, миленький, – улыбнулась Марина, а Александр Карлович, причмокнув, подмигнул Вячеславу.

– Высоко летает девка, – насмешливо сказал он.

Марина глянула на Вячеслава с шутливым вызовом и тряхнула волосами, подтверждая этим движением слова Александра Карловича. Но тут же игривость сменилась жесткой угрюмостью, которая наконец выбралась из подо всех масок.

– Она сказала – «иди», – вдруг как-то зло проговорила Марина.

Александр Карлович опустил лицо и ничего не сказал.

– Ну, мальчики, мне пора, – сказала Марина.

– Всего доброго, Слава, приятно было познакомиться, – обернулась она к Вячеславу, а Александра Карловича поцеловала в небритую щёку.

Слышно было, как завёлся мотор и как шины медленно катящейся машины прошуршали по гравию. Как только эти звуки стихли, Александр Карлович включил магнитофон, и голос Фреди Кинга деликатно проник в накуренное пространство.

– Ты спрашивай, не стесняйся, – разрешил Александр Карлович. – Если есть что.

Вопросов, конечно, было много, но Вячеслав задал лишь один.

– Ни о чём не жалеешь? – спросил Вячеслав.

– Жалею, – быстро и утвердительно кивнул головой Александр Карлович. – Об одном. Что дети у неё от другого. А так – нет, – добавил он внезапно повеселевшим голосом.

Но на следующий день они появились вновь. Вячеславу очень бы хотелось взглянуть на того, кто это придумал и с таким упорством воплощает свою затею, но караулить возле доски, было, конечно, невозможно. Зато ему повезло узнать, кто их срывает. Однажды он увидел женщину лет сорока пяти, которая, стянув с руки перчатку, остервенело скребла наманикюренными пальцами по бумаге.