Сьюзан подняла голову как раз вовремя, чтобы увидеть фирменное Сингхово пожатие плечами.

— Может быть. Но это вызывает опасение совершенно нового уровня. Миссис Фалькони, к счастью, не пострадала — но могла. Если бы она в этот момент вела машину или даже просто поднималась по лестнице, то могла бы погибнуть.

Погибнуть.

Сьюзан снова вспомнила, как её пистолет выстрелил, как плеснула кровь Латимера, как разлетелись кусочки его черепа — и подумала о его глазах. Движущихся, следящих, живых в течение нескольких секунд, словно глаза отрубленных гильотиной голов французов, глядящие на своих палачей.

— К сожалению, — продолжал Сингх, — мы также узнали кое-что ещё. Я надеялся, что наш круг напоминает ёлочную гирлянду — если одна лампочка перегорает, вся гирлянда гаснет, и все сцепки памяти разрываются.

Сьюзан на мгновение задумалась, откуда сикх может знать про ёлочные гирлянды.

— Но этого не произошло, — сказала она.

— Нет, — ответил Сингх. — Я по-прежнему читаю мистера Джоно, и, как я понимаю, вы, агент Доусон, по-прежнему читаете меня.

Сьюзан сосредоточилась; на завтрак Сингх съел два сваренных вкрутую яйца; он, как она внезапно узнала, всегда держал несколько штук вон в том маленьком холодильнике.

— Да.

— И, доктор Редекоп, вы по-прежнему имеете доступ к памяти миссис Фалькони?

Эрик склонил голову набок, затем сказал:

— Да. Без проблем. Всё в точности так же, как и раньше. — Он повернулся к Дженис — как показалось Сьюзан, ему только что пришла в голову какая-то мысль. — Но в самом конце ты получала воспоминания Латимера в реальном времени.

— Да, — сказала Дженис.

— Очевидно, что для Латимера это было очень травмирующее переживание, — сказал Эрик, — но… агент Доусон, простите, я не знаю насчёт людей вашего рода занятий, но…

— Я знаю, — сказал Сингх, по-видимому, сообразив, куда Эрик клонит. — Я провожу бо́льшую часть своего времени, работая с людьми, которым пришлось убивать — даже если это было их работой, частью их рода деятельности. — Он посмотрел на Сьюзан. — Это нелегко, правда?

Сьюзан не нашла, что ответить и лишь кивнула.

— Какова обычная процедура в случае подобного инцидента?

— Куча бумаг, — ответила Сьюзан. — Формы, рапорты.

— Консультации психолога?

Это уж обязательно.

— Да.

— Судя по вашему виду, агент Доусон, убийство Латимера, очевидно, для вас также стало травмирующим переживанием.

Сьюзан сделала глубокий вдох, взглянула на каждого из них по очереди, затем выдохнула.

— Это было ужасно.

— Не сомневаюсь, — сочувственным тоном согласился Сингх. — Не сомневаюсь. Вы поняли, к чему мы ведём?

Она покачала головой.

— Дело вот в чём, — сказал Эрик. — Если этот эпизод вас так травмировал, то, возможно, тот, кто связан с вами, также начал читать вашу память — ваши мысли — в реальном времени.

Ранджип Сингх вошёл в палату первый; за ним следовали Эрик Редекоп и Дженис Фалькони; Сьюзан замыкала процессию, но задержалась, чтобы ответить на вызов по рации.

— Привет, Кадим, — сказал Ранджип.

— Привет, гуру, — ответил Кадим.

— Это Дженис Фалькони; она медсестра. А это доктор Редекоп.

— Ещё один исследователь памяти?

— Нет, я хирург, — сказал Эрик, — но… — Он замолчал, увидев, как глаза Кадима наполняются ужасом.