А вот Доктор Джон. Он бывший инженер, а ныне работает статистиком в страховой компании. Это худой, жилистый человек, он ходит в очках и носит темный костюм. Живет он в Нью-Джерси, недалеко от Жирного Тони, но они, разумеется, почти никогда не встречаются. Тони не ездит на электричке (он водит “кадиллак”, а иногда итальянский кабриолет жены – при этом шутит, что за ним не сразу разглядишь машину) и вообще не ездит на работу в определенное время. Доктор Джон живет по графику, он предсказуем как часы. По пути на Манхэттен он вдумчиво читает в вагоне газету, затем аккуратно складывает ее, чтобы продолжить чтение в обеденный перерыв. Если Тони обогащает владельцев ресторанов (не удивительно, что те встречают его лучезарной улыбкой и шумными объятиями), то Джон каждое утро педантично заворачивает свой сэндвич и упаковывает фруктовый салат в пластиковый контейнер. На нем тоже плохо сидит костюм, только Джон действительно заказал его по интернету.

Доктор Джон — ответственный, рассудительный и мягкий человек. Он серьезно относится к своей работе, настолько серьезно, что в отличие от Тони строго разграничивает рабочее время и частную жизнь. У него докторская степень по электротехнике и электронике, полученная в Техасском университете в Остине. Так как он разбирается в компьютерах и знает статистику, его пригласили на работу в страховую компанию, где он занимается компьютерным моделированием, пользуясь в основном программами для “управления рисками”, и эта работа ему очень нравится.

А теперь представьте, что я встретил Джона и Тони в ресторане. Понятно, что Джон и Тони вряд ли дышат одним и тем же воздухом, не говоря уж о том, чтобы зайти в один ресторан. Поэтому считайте все нижеописанное чистым мысленным экспериментом. Я задам каждому из них вопрос и сравню их ответы.

Нассим Талеб: Предположим, у вас имеется абсолютно “честная” (идеальной формы) монета, то есть вероятность выпадения орла и решки для нее одинакова. Я подбросил ее девяносто девять раз подряд, и каждый раз у меня выпадал орел. Какова вероятность того, что на сотый раз выпадет решка?

Доктор Джон: Тривиальный вопрос. Разумеется, пятьдесят процентов, если мы исходим из абсолютного равенства шансов и независимости отдельно взятого броска от всех прочих.

Нассим Талеб: А ты что скажешь, Тони?

Жирный Тони: А я скажу, что не больше одного процента.

Нассим Талеб: Но почему? Я же сказал, что монета абсолютно “честная”, то есть распределение шансов — пятьдесят на пятьдесят.

Жирный Тони: Ты, блин, или пургу гонишь, или сам лох, если купился на эти “пятьдесят пра-ацентов”. Монета у тя порченая. Честной игрой тут и не пахнет. (Перевод: я скорее усомнюсь в идеальной форме монеты, чем поверю в то, что “честная” монета, подброшенная девяносто девять раз, ни разу не упала вверх решкой.)

Нассим Талеб: А вот Доктор Джон говорит, что пятьдесят процентов”.

Господа, здесь остановитесь. Не спешите дочитать и не подсматривайте вперед. Возьмите лист бумаги, представьте ситуацию с монетой, повторно прокрутив диалог в голове. Поразмышляйте и дайте свой ответ. Напишите на этом листе хотя бы одно предложение. Хотя бы одно.

Далее.

“Нассим Талеб: А вот Доктор Джон говорит, что пятьдесят процентов.

Жирный Тони (мне на ухо): Насмотрелся я в банке на этих ботанов. Медленно са-абражают, вот что. Слишком уж запрограммированные. Их обуть — как нечего делать.

А теперь вопрос: кого бы из этих двоих вы бы выбрали мэром Нью-Йорка (или Москвы)? Доктор Джон всегда мыслит по схеме, причем уже заданной схеме; Жирный Тони почти всегда — не по схеме, то есть творчески.

Определимся с терминами: те, кого я называю “ботаниками”, — это вовсе не обязательно неряшливые, нелепые очкарики, у которых на поясе постоянно болтается КПК, как у копа – его пушка.