Аркли кивнул, соглашаясь со сказанным.

— Послушай, — сказал он, — если кто-то захочет стать твоим врагом, есть только одна вещь, которую ты можешь сделать. Дай им именно то, чего они желают. Это сбивает их с толку, им не понять, чего хочешь ты. Если бы я сегодня уволил Хазлитта, он стал бы придумывать средства, как вытащить отсюда Малверн. Если же я позволю ему составить ей компанию, то, по крайней мере, я знаю, где их обоих найти.

Он потряс бумагами.

— Ладно. А теперь мы возвращаемся домой, чтобы немного передохнуть. Утром начнем изучать эти имена. На вампиров лучше всего охотиться засветло.

Кэкстон смогла оценить здравый смысл этого предложения. Они направились назад к месту парковки, где роса уже скопилась на матерчатом верхе машины, а окна совсем запотели. Кэкстон завела машину и поехала обратно, по направлению к ближайшему, триста двадцать второму шоссе, по которому они доедут до Харрисбурга.

Она включила обогреватель, пытаясь разогнать прохладу ночного воздуха. Трудно было согреться после всего того, что она увидела и в чем участвовала на протяжении двух последних дней. Казалось, холод проник в ее тело. От него болели кости. Ей хотелось включить радио, но она не осмелилась — что, если Аркли не одобрит ее музыкальных пристрастий? Не стоило это споров и того, что могло случиться с ее чувством собственного достоинства. А оно у нее и в самом деле было. Лора была простым дорожным патрульным, а Аркли — матерым федералом. Ей хотелось снять шляпу перед его опытом, обращаться с ним уважительно. И все же, когда он безжалостно критиковал ее, она чувствовала себя полной неудачницей. Ей нужно было стать более толстокожей, по крайней мере, пока Аркли был рядом.

Она, глубоко погруженная в свои мысли, удивилась, когда он первым нарушил молчание. Она почти впала в шок, когда он похвалил ее:

— Там вы задали несколько превосходных вопросов, — сказал он. — Немного тренировки, и однажды из вас выйдет неплохой детектив.

В сокровенных мечтах ей представилось, как он сказал бы это, когда нашел бы ее стоящей над кучей мертвых вампиров. Его слова прозвучали бы с некоторой робостью, словно ему следовало разглядеть ее потенциал намного раньше, но его собственное высокомерие ослепляло его. Между тем он сказал как обычно: будто учитель начальной школы, держащий тетрадь нерадивого ученика, в которой на этот раз стоит четверка. Она получит то, что может.

— Раз я должна помогать вам, — сказала она ему, — мне нужно больше узнать об этих монстрах. И я хочу быть вам полезной.

— Ты узнаешь, так или иначе. И я тоже тебе помогу. Что бы там ни произошло, это будет крупное дело. Когда я пошел на Лэрса, это стало ступенькой в моей карьере, — сказал он ей. — И ты, несомненно, продвинешься, если мы сможем остановить эту тварь, пока она не убила слишком много народу.

Лора покачала головой. Об этом она, по правде говоря, даже не думала.

— Я стала патрульной не для того, чтобы получить сержантские нашивки. Не поймите меня неправильно, но я бы не стала возражать против того, чтобы мне подняли зарплату. Но я сижу в этой машине потому, что верю в то, что делаю. Когда мы окончили академию, мы дали присягу. Нас заставляли повторять ее столько раз, что мы стали верить в нее. «Я — пенсильванский патрульный. Я — солдат правосудия. И мне доверена честь полиции». И часто вспоминали отрывок про то, что мы — солдаты. Раньше патрульным не разрешалось жениться, и жили они в казармах. А до семидесятых женщин туда не брали.

Аркли какое-то время молчал. Когда он снова заговорил, его слова зазвучали почти грустно.

— Должно быть, тебе не так легко было оказаться в такой консервативной организации. Представляю, какое сопротивление преодолевает женщина на этом месте, даже в наше время.