— Папка, — выдохнула она, шагнув в его объятия.

И тут свет вспыхнул, и осталась только шкура какого-то животного, свисавшая с деревянной палки.

— Да, ты прав, — сказал кто-то.

Совершенно человеческий, совершенно живой голос. Между вешалками стоял мужнина с бейсболкой «Катерпиллар» на голове, с бакенбардами, сходившимися под его подбородком. У него был мягкий и глубокий взгляд. Она смотрел прямо на нее. Голос был типичным для «пенсильванского бойца», вплоть до сглатывания, прочищающего горло, которое он использовал как озвученный знак пунктуации.

— Да, ты прав, Аркли. Они к ней тянутся, гм. Она — приманка для призраков.

— Я не призраками интересуюсь, — ответил Аркли.

Он стоял не более чем в десяти шагах от нее. Другой человек — Ури Полдер, сообразила она — обошел одну из шкур и остановился перед ней. Он был достаточно высок, чтобы заглянуть ей в лицо, и попытался встретиться с ней взглядом. Впрочем, она отвела глаза, как, вероятно, поступали большинство людей, встречавшихся с ним. У него не было левой руки. Рукав его футболки спускался на ветку дерева, которую он носил вместо руки, отрезок ветки с серой корой, с узловатым локтем и даже тремя похожими на пальцы прутиками.

Но что едва не свело Лору с ума, так это не то, что рука была сделана из дерева, а то, что она двигалась. Ее тонкие пальцы сжались на пряжке его пояса, подтянули штаны. Ури одновременно пожал и деревянным, и нормальным плечами.

— Нужно, гм, отвести ее в дом. Веста все сделает.

— Да, хорошо, — ответил Аркли.

Выглядел он встревоженным.

Кэкстон отерла глаза руками.

— Отец… Это был призрак моего отца. Вы показали мне призрак моего отца, просто чтобы… чтобы… — Она замолчала. — Что за хрень такая, эта телеплазма?

— Обычно люди говорят «эктоплазма», что, в сущности, одно и то же. Но вы, должно быть, уже догадались, — ответил ей Полдер. — Это шкура призрака.

— И как же вы их свежуете? — задала она вопрос.

— Ну, значит, — он застенчиво улыбнулся, — во всяком случае, не так, чтобы призракам это понравилось, гм.

17

В амбаре было холодно. Снаружи — не по-осеннему зябко, но в амбаре стояла настоящая зима. Двое мужчин повернули к открытой амбарной двери, но Лора словно приросла к месту. Кэкстон чувствовала, как злость кипит и плещется у нее внутри.

— Стойте, — потребовала она, и, что удивительно, эти двое остановились. — Там был мой отец. У вас на вешалке болтается призрак моего отца.

Она понятия не имела, как это произошло и почему именно призрак ее отца оказался в этом амбаре, но она и с места не сдвинется, пока не поймет, в чем тут дело.

— Ну, значит, они, призраки, гм, пошутить любят. — Полдер деревянной рукой почесал подбородок. — Необязательно, что так оно было и на самом деле.

Лора разъяренно покачала головой.

— Я узнала его голос. Я видела его глаза.

— Да, — ответил Аркли. — Наверное, это был он. Его призрак — или, по крайней мере, любой проказливый дух, который хотел подшутить над тобой. И он мог явиться необязательно в человеческом обличье. Но кем бы он ни был, он находится в одной из этих кож. Телеплазма — это не сами призраки. Она больше похожа на одежды, которые призраки могут взять и надеть на себя.