В обмен носитель обязуется беспрепятственно предоставить свою душу в вечное пользование организации (далее именуемой «Организация»). Похоже на розыгрыш. Ну, лишь бы деньги были настоящие. А даже если это хорошая подделка – плевать. У Костыля и его банды вряд ли есть при себе детектор валют.
– Ознакомился? Подписал? – ободряюще улыбнулся Дмитрий Олегович. – Ну, каково твоё желание?
– А что, надо сказать? – удивился должник.
– Конечно. Иначе оно не исполнится. «Больной псих», – подумал студент и нарочито детским голосом произнёс:
– Хочу, чтобы кто-нибудь заплатил за меня деньги этим людям и чтоб они меня не били.
– Ребята, пересчитайте, – не поворачиваясь к Костылю, господин Маркин протянул ему пачку купюр.
– Да мы вам верим! – расплылся в улыбке тот и попытался было запихать деньги во внутренний карман куртки.
– И очень напрасно! – окатил его презрением шемобор. – Пересчитайте, а то потом ещё припрёте к стенке меня, как вот этого. Мне такого счастья не надо. Иди, иди, мальчик, ты свободен. И больше не греши – потому что незачем.
– Вот псииих, – протянул студент и восхищённо покачал головой. С его плеч упала такая гора, что камень, повисший на шее, он пока что не замечал – а зря.
В одном из дворов по улице Мира наёмники, изображавшие кредиторов, и господин Маркин, изображавший ангела-избавителя, встретились снова, для того чтобы обсудить детали.
– Ну, мы нормально отработали? – хмуро спросил Костыль.
– Да, вполне, – рассеянно кивнул Дмитрий Олегович. – В следующий раз можете даже слегка стукнуть клиента – без травматизма, разумеется. И умоляю вас, не надо этого подобострастия. Я кто? Я лох. Фраер. А вы со мной как с паханом раскланиваетесь. Побольше наглой самоуверенности. Я не барышня, не обижусь. И ещё момент: даже если вы не умеете считать – хотя бы делайте вид, что пересчитываете полученные от меня деньги, иначе это выглядит очень подозрительно. Надо объяснять почему?
– Не надо. Был неправ, – кивнул Костыль. – Ну чё, когда ещё такой дятел подвернётся, я позвоню, лады?
– А что, часто бывает так, что клиенты не платят, надеясь на чудо?
– Бывает, – развёл руками Костыль – мол, мы бы и рады, чтобы это происходило как можно реже, но, увы, от нас это не зависит.
Дмитрий Олегович распрощался со своими бородатыми сообщниками, вышел на Каменноостровский и зашагал в сторону метро «Петроградская». Не самая удачная сделка, но за подписанный договор шемобору платят вдвое больше, чем он отдал Костылю и его ребятам. Теперь осталось только найти телефон-автомат и связаться с куратором, чтобы доложить об успешно проведённом деле и сдать договор, не только подписанный, но и исполненный тут же, на месте. Кажется, за это полагается дополнительная премия. Ну, это потом, а сначала – звонок. Потому что за каждые полчаса промедления, увы, полагается штраф.
В последние несколько лет в больших городах становится всё меньше и меньше телефонов-автоматов, по которым, следуя технике безопасности, шемоборам надлежит связываться с начальством, дабы доложить о выполненном деле. Кто-то полагает, что всему виной всеобщая доступность мобильной связи, но Дмитрий Олегович убеждён: под автоматы копает не кто-нибудь, а мунги.
Бесчестный трюк с применением банды громил, собирающихся разделать под орех какого-нибудь несчастного, задолжавшего им некоторую сумму денег – не слишком маленькую, но и не превышающую шемоборский гонорар за одно успешно проведённое дело, – придумал и время от времени использовал Ингвар Эрикссон, обучивший Дмитрия Олеговича его нынешнему ремеслу. |