Между тем стало еще темнее, и снегопад усилился. Геннадий Петрович, пробежав всего метров пятьдесят, разглядел лыжню, уходящую влево, а чуть дальше — другую, ведущую вправо. Наверно, если б светило солнце или было хотя бы так же светло, как полтора часа назад, учитель легко определил бы, куда повернули слишком самостоятельные пареньки. Потому что снег на этом месте оказался бы более прикатанным. Однако разглядеть в сумерках, насколько одна лыжня прикатанней другой, да еще при том, что снег валит хлопьями, — трудновато. Но все же Геннадий Петрович отчего-то решил, будто ребята убежали по той, что сворачивала вправо от главной. По ней-то он и пустился в погоню.

Действительно, эта самая правая лыжня вела к станции более коротким путем. Правда, для этого потребовалось пересечь довольно глубокий овраг, но все равно, когда учитель выбрался на платформу, основная группа лыжников, возглавляемая Ниной Павловной, еще двигалась вдоль железнодорожного полотна, и до платформы им еще метров двести оставалось. Однако ни Тягунова, ни Мышкина на почти пустой платформе не обнаружилось.

— Вы тут двух мальчиков с лыжами и рюкзачками не видели? — спросил Геннадий Петрович у какой-то бабульки, притулившейся к ограде перрона. — Один в зеленой куртке, другой в желтой…

— Видела, сынок! — кивнула бабка. — За пять минут до тебя на поезде в Москву укатили!

— Ну, я им устрою! — в сердцах проворчал учитель. — Без родителей на урок не пущу!

Наверно, ему надо было для полного спокойствия расспросить старуху поподробнее, но Геннадий Петрович поспешил навстречу основной группе своих питомцев.

— Безобразие! — сказал он Нине Павловне. — Оказывается, Тягунов с Мышкиным самостоятельно в Москву уехали!

— Что ж вы их не остановили?! — удивилась та.

— Да я пришел, когда их уже не было…

— Так откуда же вы знаете, что они уехали? — пожала плечами Нина Павловна.

— Да мне вон та бабушка сказала, что видела похожих пареньков… — Геннадий Петрович повернул голову в ту сторону, где стояла старуха, но ее на том месте уже не было. Только какая-то большая черная птица вспорхнула с перрона и унеслась куда-то в сторону ближнего леса.

Когда на платформу поднялись все, кто приехал с Ниной Павловной, Геннадий Петрович решил, что ждать больше некого и можно спокойно ехать в Москву.

До столицы доехали благополучно, добрались до школы. Здесь учителя отпустили ребят и сами пошли по домам.

Все это время Геннадий Петрович ощущал сперва не очень сильную, но все более нарастающую тревогу. Кто его знает, тех ли ребят видела бабушка с платформы? Мало ли их таких, в желтых и зеленых куртках, с лыжами?!

Поэтому, едва придя домой, учитель достал записную книжку с телефонами и набрал номер квартиры Тягуновых. К телефону никто не подошел, и тревога еще больше усилилась. Ведь если Жора уехал раньше, чем все остальные, то уже давно должен быть дома…

Чуть-чуть утешив себя тем, что время еще не очень позднее и, возможно, Тягунов с родителями в кино отправился или еще куда-нибудь, Геннадий Петрович набрал номер Мышкиных.

— Алло! — ответил из трубки голос Витиной мамы.

— Анна Сергеевна, Витя дома?

— Нет, — удивленно ответила мама. — А вы давно их привезли?

Геннадий Петрович замялся на несколько секунд, уже понимая, что все его дурные предчувствия сбываются, но потом виновато пробормотал:

— Вы знаете, мы примерно час назад приехали, но Витя с Жорой Тягуновым, кажется, уехали раньше нас…

Как ни удивительно, но Анна Сергеевна особо не насторожилась, услышав слово «кажется», и не стала резко переспрашивать: «Вам кажется или они действительно уехали раньше?»

— Вот негодяй, а?! — возмутилась она поведением сына.