— Милая, — сказал Тристан, — вот король, твои властитель, его рыцари и слуги; они приближаются к нам, через мгновение нам нельзя будет говорить друг с другом. Заклинаю великим и всемогущим Богом, исполни то, о чем я тебя прошу, если когда-нибудь я пришлю к тебе посланца.

— Милый Тристан, лишь только я увижу перстень из зеленой яшмы, ни башни, ни стены, ни крепкий замок не помешают мне исполнить волю моего друга.

— Да вознаградит тебя Господь, Изольда!

Их кони шли рядом; он привлек ее к себе и сжал в объятиях.

— Дорогой мой, — сказала Изольда, — выслушай мою последнюю просьбу. Скоро ты покинешь эту страну. Погоди же несколько дней, спрячься и не уезжай, пока не узнаешь, как со мной обойдется король, гневно или ласково. Я одна: кто защитит меня от предателей? Я боюсь. Лесник Орри тебя тайно приютит. Прокрадись ночью к разрушенному подвалу; я пошлю туда Периниса сказать тебе, если со мной станут обращаться дурно.

— Никто не посмеет этого, дорогая. Я спрячусь у Орри. Если кто тебя оскорбит, пусть боится меня, как самого нечистого.

Обе стороны приблизились друг к другу настолько, чтобы обменяться приветом. На расстоянии выстрела из лука перед своими людьми бодро ехал король, вместе с ним Динас из Лидана.

Когда бароны подъехали к Тристану, он, держа под уздцы коня Изольды, приветствовал короля и сказал:

— Государь, возвращаю тебе белокурую Изольду. Перед людьми твоей земли я прошу тебя дозволить мне защитить себя в виду твоего двора. Я не подвергался еще суду. Дай мне оправдаться поединком: если я буду побежден жги меня в сере, если же я одержу победу — оставь меня при себе, а не хочешь — я уйду в дальние страны.

Никто не принял вызова Тристана. Тогда Марк, в свою очередь, взял под уздцы иноходца Изольды и, передав его Динасу, отошел в сторону, чтобы держать совет.

Обрадованный Динас оказал королеве всяческий почет и внимание. Он снял с нее роскошную мантию алой парчи, и ее нежное тело предстало в тонкой тунике и длинном шелковом блио. Улыбнулась королева, вспомнив о старом отшельнике, который не пожалел для нее своих денег. На ней было богатое платье, стан ее был изящен, глаза блестели, волосы были светлы, как солнечные лучи. Когда увидели ее предатели, прекрасную, чтимую, как встарь, — раздраженные, они подъехали к королю. 6 это время один из баронов, Андре де Николь, старался убедить его:

— Государь, — говорил он, — оставь Тристана при себе, из-за него тебя более будут страшиться.

Понемногу он смягчил сердце короля, но предатели, подъехав, сказали:

— Послушайся, государь, совета, который мы даем тебе по чести. Королева была оклеветана понапрасну, мы это признаем. Но если Тристан и она возвратятся вместе к твоему двору, снова станут говорить об этом. Пусть лучше Тристан удалится на некоторое время; когда-нибудь ты, без сомнения, призовешь его снова.

Марк так и поступил: он велел передать Тристану через своих баронов, чтобы тот удалился немедленно.

Тогда Тристан подошел к королеве и стал с ней прощаться. Они взглянули друг на друга, и королева, застыдившись при людях, покраснела.

А короля взяла жалость, и он в первый раз обратился к племяннику:

— Куда пойдешь ты в таких лохмотьях? Возьми в моей казне, что тебе будет угодно: золота, серебра, разных мехов.

— Государь, — ответил Тристан, — не возьму я ни гроша, ни полушки. Пойду послужу с великой радостью славному королю фризов, как смогу.

Он поворотил коня и направился к морю. Изольда следила за ним взглядом и не отворачивалась, пока могла видеть его издали.

При известии о примирении стар и млад, мужчины, женщины и дети, выбежали толпой из города навстречу Изольде; сильно сокрушаясь об изгнании Тристана, они радостно приветствовали вернувшуюся к ним королеву.