Дот снова тряхнуло, от стен полетела крошка и пыль, а солдаты, и без того оглохшие, схватились за уши. Они были обречены и давно это поняли. На том берегу осознали, что форсировать реку невозможно, пока держатся доты, и прекратили бесплодные попытки, несущие только напрасные потери. И принялись за дело всерьез, каким-то образом протащив тракторами целую батарею тяжелых и громоздких шестидюймовых гаубиц.

Два орудия накрыла эстонская артиллерия, но после того как по позициям отбомбились несколько десятков советских бомбардировщиков, батарея навечно замолчала. Оставшиеся две гаубицы красные вывели на прямую наводку и стали безнаказанно расстреливать доты.

С «соседом» было уже покончено — тяжелые снаряды, раз за разом попадавшие в цель, полностью разрушили толстую переднюю стенку, в конце концов чуть ли не выворотив ее.

Теперь наступила их очередь — за этот час молодые парни стали стариками с морщинистыми лицами, с белыми волосами то ли от ожидания смерти, то ли от бетонной пыли. Вначале было просто страшно, потом нахлынул ужас, от которого клацали зубы, а теперь солдат накрыло безысходное отупение с одной только мыслью — скорее бы этот кошмар окончился. Они не могли даже покурить последнюю в жизни сигарету — пыль давно забила глотку и сдирала все нутро, будто ржавым рашпилем.

— Так и подохнем здесь… — прошептал Клатер.

Нет, он ошибался, когда думал, что красные понадеялись на свой любимый «авось». Подготовились, и серьезно. В танкетке, которую обшарили первой же ночью, нашли свежий, только отпечатанный русско-эстонский разговорник. Были там фразы о братстве трудящихся, о счастливой жизни в стране социализма, но были и такие вопросы, что напрочь крушили сладкие напевы советской пропаганды: «Если вы откажетесь отвечать — вас расстреляют» или «Если не укажете, где спрятались враги народа, — будете застрелены». Какая уж тут советско-эстонская дружба…

Глава восьмая

«ЗА ЧТО НАМ ВОЕВАТЬ?!»

Компьен

— Здесь была сломлена надменная гордость германского народа…

Андрей ухмыльнулся и откинул челку с носа. Он бы давно ее остриг, так же как и сбрил эти пакостные усики — но делать было нечего, имидж, если использовать новомодное слово, стоит дорого. И к тому же никто не поймет — привыкли фюрера таким видеть.

— Надменная гордость, — повторил Андрей, непонятно почему смакуя это слово. Французам в скромности не откажешь, как размахнулись. Он стоял у знаменитого вагона маршала Фоша, в котором 11 ноября 1918 года было подписано перемирие, поставившее точку в Первой мировой войне, которую правильнее назвать бойней.

— Нет, не точку, а многоточие… — прошептал Родионов. — Точку будем ставить сейчас.

Действительно, разоружив Германию, союзники сразу навязали Версальский мир, стремясь максимально ослабить вчерашнего противника. Немцам запрещалось иметь достаточно сильные армию и флот, низведя на уровень второстепенных держав.

В пользу Чехии и Польши были оторваны значительные куски территории, на которых немцы жили столетиями, — пять миллионов человек были принесены в жертву интересов союзников. А чудовищная контрибуция должна была окончательно обессилить страну, фактически превратив ее в колонию победителей.

И это еще не все — французы и англичане предали Россию, фактически сдав ее большевикам. Две самые сильные державы континента были устранены. Но, как говорится, недолго музыка звучала, недолго фраер танцевал. Для французов наступила расплата, для англичан она придет позднее.

Андрей представил, как грызли ногти французские политики в конце мая, вспоминая безотказный «паровой каток» русской армии, много раз выручавший их в ту войну.