– Никакой нормальный человек не захочет распространения чумы! – возмутилась Игрейния. – В замок болезнь занесли ваши люди, но теперь она наш общий враг. И любой правитель, который заботится о своих подданных, отдал бы подобный приказ.

– Мадам, вы на редкость разумны. Но что скажет ваш отец, когда узнает, что его дочь может погибнуть вместе с остальными?

– Ничего не скажет. Несколько месяцев назад он умер.

– Ах вот как! Значит, король может спокойно предоставить вас своей судьбе, не опасаясь, что придется возмещать ущерб одному из влиятельнейших баронов. Кстати, а кто теперь носит его титул?

– Мой брат.

– Тогда ради Бога просветите меня: он что, тоже сражается за Эдуарда?

– Скоро будет в его рядах. Ему только-только исполнилось семнадцать.

– Только-только семнадцать? Вы хоть представляете, сколько молодых людей его возраста усеяли не только поля сражений, но даже деревни и пашни?

– Эйдан прекрасный наездник и великолепно владеет мечом. Король собирается его обучить командовать старшинами.

– Ну естественно. Несчастный малый. Он же граф. Ему негоже получать распоряжения от людей менее достойных, чем сам король. Но вот что интересно: знает ли он, что происходит в этом замке? Конечно, новости распространяются очень медленно. А если все-таки знает, что поступил приказ его сестре оставаться здесь и тихо чахнуть среди обреченных?

– К тому времени когда брат узнает, здесь все будет кончено.

– И каким же образом? – небрежно спросил шотландец, но Игрейния поняла, что он не хочет услышать ответа. Он посмотрел на жену, склонился над ней и напряженно произнес: – Лихорадка не спадает.

– Боюсь, что болезнь зашла слишком далеко.

– Помните – вы должны ее спасти.

– Я помню одно – я должна сделать все, чтобы ее спасти.

– Если она умрет…

– Знаю, знаю, вы всех нас убьете. Воля ваша, но я делаю только то, что в моих силах. Я не владею магией.

Эрик, снова не обратив на ее слова никакого внимания, отвернулся к больной. А Игрейния подумала: как же сильно надо любить человека, чтобы верить в то, что он способен побороть смерть. Она даже вздрогнула, когда он, наконец, ответил:

– Я слышал про вас другое.

Она пристально посмотрела на него, но шотландец не отводил взгляда от жены. Оказывается, он знал о замке Лэнгли и его хозяйке больше, чем она думала сначала. Отвечая, она тщательно взвешивала слова.

– Сэр, если бы я была колдуньей и умела больше, чем просто заваривать травы, то, наверное, спасла бы своего мужа.

На этот раз он удостоил ее взглядом и насмешливо изогнул бровь.

– Мадам, ваш союз был узаконен, как только вы родились. А здесь, в замке, вы хозяйничаете меньше года.

У Игрейнии от гнева запылало лицо. Одно дело война – он пришел сюда с мечом, перебил ее слуг, поселился в ее замке, оплакивает дочь, а теперь требует, чтобы спасли его жену! На войне сила и даже жестокость не редкость: Тем более в такие лихие времена.

Но совсем иное дело – копаться в ее жизни и смеяться над любовью к прекрасному человеку. Это явно превышало права победителя. Прежде чем ответить, ей пришлось сжать зубы и справиться с закипевшими на глазах слезами.

– Как вы смеете! Как вы посмели предположить… Вы же не знали Афтона! Вы наверняка никогда не встречали человека, подобного ему! Мир для вас – это хватай, бери, руби мечом, то есть насилие. Вы сражаетесь с такой яростью, что всегда побеждаете.