– Мама рассчитала всех остальных слуг, потом мне пришлось заплатить доктору… и за похороны.

– И сколько у тебя осталось? – поинтересовался Шелдон, начиная терять терпение. Он с неудовольствием чувствовал, что жалость к девушке начинает возобладать над всеми иными чувствами.

– Семь с половиной тысяч франков.

– Три сотни фунтов на английские деньги… при условии, что удастся эти франки достаточно выгодно обменять по ту сторону Пролива, в чем я сильно сомневаюсь.

– У меня есть еще жемчужное ожерелье, кольцо и бриллиантовая брошь… – Девушка вздохнула. – Какие у мамы были чудесные драгоценности! Если бы мы не поступили так неразумно и оставили их при себе вместо того, чтобы класть в банк…

– Задним умом мы все крепки, – резонно заметил Харкорт. – Сделанного уже не воротишь. А сокрушаться об этом – значит просто зря терять время.

– Вы правы, – согласилась Керисса. – Однако жаль и мебель, оставшуюся в нашем бывшем доме. Такие дорогие вещи! Папа желал, чтобы нас с мамой окружала обстановка, достойная ее красоты…

– А как ты поступила с обстановкой?

– Самое ценное мы с Франсиной передали на хранение местному доктору. Он, по-моему, приличный человек. Они с папой были старинными приятелями.

– А дом?

– Двери мы заперли и покинули дом глухой ночью, так, чтобы никто не увидел, как мы уезжаем…

Керисса вдруг в отчаянии всплеснула руками.

– Может быть, дом уже сожгли! Те же самые простолюдины, тот же нищий сброд… кто спалил и герцогский замок… С горечью она продолжала:

– Я захватила с собой несколько ценных безделушек – изящные золотые коробочки с украшениями из бриллиантов, миниатюры, подаренные отцом маме, с изображением древнегреческих богинь и нимф. Он говорил, что их лица напоминают ее лицо…

Керисса смолкла, погрузившись в воспоминания такого радужного, беззаботного прошлого.

– Это были подарки к Рождеству и к годовщинам их знакомства. Мама очень дорожила ими.

– Их не следует продавать, пока не наступит острая необходимость, – твердо заявил Шелдон, полный искреннего сочувствия к девушке.

Ведь нельзя было допустить, чтобы она осталась без тех милых ее душе вещичек, напоминающих ей о покойной матери, о былой счастливой жизни.

В то же время он хорошо понимал, в каком бедственном положении очутилась Керисса. Зная прекрасно, как быстро уплывают из рук деньги, он мог предугадать, что трехсот фунтов хватит ненадолго.

– Ладно. Мне пришла в голову идея, которая касается тебя, – сказал он.

А Керисса молча подняла на него вопрошающий взгляд.

– По прибытии в Англию мы не отправимся в Лондон. У меня есть причины личного порядка, чтобы не попадаться на глаза некоторым знакомым в столице. Кроме того, нам обойдется дешевле, если мы поселимся в небольшом городке. Я предлагаю тебе направиться в Бат.

– Бат? Я что-то припоминаю… Мама рассказывала мне про Бат, – сказала Керисса.

– Это фешенебельный курорт на западе Англии, куда наведываются на целебные ванны почти все аристократы с целью подправить здоровье и вдохнуть свежего воздуха.

Керисса навострила уши. Ее мгновенно заинтересовал этот райский уголок.

– Бат невелик, – между тем продолжал Шелдон, – но весьма красив и уютен. Так как он намного меньше Лондона, у тебя появится больше шансов встретить каких-либо благородных и состоятельных джентльменов и завести полезные знакомства, как говорится, запросто, якобы случайно. Я, к твоему сведению, всегда руководствуюсь в жизни принципом – ловить крупную рыбу в маленьком пруду.