Да уж, это точно. Как то по телевизору видел кабинет директора какого то рынка – название не помню, так там был мореный дуб, паркет, китайские вазы и прочие излишества подсудного характера. Апартаменты тутошнего директора больше похожи на склад технической документации. То ли, в самом деле, очень скромный малый (а как такой попал в директора?!), то ли ловко маскируется, сволочь…

Посидели, помолчали. Все обговорено заранее, поправлять пока ничего не нужно, да и небезопасно это: в наш то век технического прогресса и тотального шпионажа.

Для хлопцев из клана Анвара не стали придумывать ничего нового. Здесь мы продолжаем наработанную линию «Наследства стрингера». Только Лиза у нас не следователь, а сотрудница секретариата Генпрокуратуры. Почему Лиза? Она знает азербайджанский. Кроме того, азербайджанцы больше симпатизируют русским женщинам, чем русским мужчинам. Наших мужиков они вообще за таковых не считают, а наших женщин просто любят – и даже больше, чем своих. Вот такая особенность менталитета.

Предмет торга: аудиозапись телефонного разговора Анвара с неким Равшаном Котакдехкуевым, формализованный бланк распечатки этого разговора с подправленной на одну циферку датой и сорокавосьмисекундная видеозапись ликвидации Анвара сторонними умельцами. В разговоре товарищ Котакдехкуев просит Анвара срочно встретиться с ним у Савеловского рынка, решить один вопрос деликатного характера. Хороший такой разговор, красноречивый и толсто намекающий – но за пять дней до ликвидации. Поэтому пришлось проделать определенную работу по подтасовке даты: не только на бумаге, но и в базе оператора.

Логическая связка здесь простая и бесхитростная: Лиза прочла объявление в инете, вспомнила, что в материалах по разработке Котакдехкуева (активного члена ОПГ из клана Андижо) было что то из этой оперы, сопоставила с недавно просмотренными материалами из архива Ахмеда Ильясова и сняла копию.

Да, пара слов по объявлениям. Через некоторое время после безвременной кончины Андижо и Анвара оба клана разместили в инете и СМИ объявления, что готовы заплатить значительные суммы за информацию об обстоятельствах их гибели. Разница была только в том, что бадахшанские заявили честно и рыцарски: «трагически ушел из жизни», а хитросфинктерные нахичеванские написали: «за информацию о происшествии возле платной парковки Савеловского рынка» и указали дату и время. Заметьте, о характере происшествия – ни слова.

Ну так вот: дата на видеозаписи ликвидации присутствует в естественном формате, а разговор датировали тем же числом и часом раньше. Нетрудно все это сопоставить и сделать соответствующие выводы.

В общем, инициатор продажи – Лиза, а мы просто группа поддержки: знакомые ребята из органов. Сами понимаете, негоже молодой даме в одиночку встречаться с горячим мафиози южных кровей.

Горячий мафиози заявился в двадцать минут четвертого, совместно с секретаршей – вертлявой круглопопой девицей с приятным рязанским личиком и весьма заметным житомирским акцентом. Вместе с ними притащился навязчивый аромат шашлыка, свежей зелени и хорошего вина: для необедавших людей – веский повод начать общение как минимум с предвзятого отношения или даже откровенной неприязни.

Для рынка такой кондиции директор был непривычно молод – едва за тридцать, зело волосат и румян, а одет, в самом деле, показательно скромно и неброско. На крепком запястье вызывающе скромнели дешевые отечественные часы на кожаном ремешке, крепкие и надежные белорусские туфли военного фасона были начищены до блеска, а драгметаллы отсутствовали как класс. Ни даже тебе перстенька завалящего с черепом или зажима с паучком.

Оставив секретаршу в приемной, директор плотно прикрыл дверь и поздоровался со всеми за руку, а Лизе отвесил персональный поклон. Потом он сел за стол и, деликатно кашлянув, намекнул:

– Информация конфиденциальная, я правильно понял?

– Да, – Лиза намеков понимать не желала.