Но вдруг из-за кустов с громким лаем вылетела Мэгги. Заслонив собой Дару, она вцепилась зубами в руку обидчика и не выпускала её до тех пор, пока кинжал не выпал из слабеющих пальцев. Затем она с рычанием повалила мужчину на землю и нависла над ним сверху, готовая укусить при малейшем движении. Об этом недвусмысленно свидетельствовало её рычание и демонстрируемые поверженному зубы.

— Х-хорошая у тебя собачка, — заметил мальчик, подходя к Даре и на ходу отряхивая свою одежду.

— Эх, дяденька, я ведь вам говорила, что она кусается, — поучительным тоном произнесла Дара. — А ты молодец, — повернулась она к мальчику. — На такого громилу броситься не побоялся.

— Да ладно, — не без удовольствия отмахнулся тот. — Он же меня одной левой уделал, чего там…

— Ничего, вот мы с тобой подучимся, и тогда спасайся, кто может, — подбодрила его Дара. — Будем как Элена с Ярославом.

— Элена с Ярославом — это кто, твои родители?

— Ну… — Девочка замялась, а затем неожиданно для самой себя ответила: — Ага.

— Слушай, раз уж нам ещё надо подучиться, может, пойдём отсюда, пока не поздно? — благоразумно предложил мальчик. — Давай я тебя до гостиницы провожу.

— Кажется, уже поздно, — негромко сказала Дара.

И действительно, с той стороны, откуда прежде появился "серый волк", теперь на них медленно надвигались сразу трое воинов. Обнажённые мечи недвусмысленно посверкивали на солнце. Дара успела заметить, что на одном из нападающих развевается лёгкий оранжевый плащ. Мэгги зарычала, всё ещё не выпуская своего подопечного. Мальчик и девочка встали плечом к плечу и приготовились бороться до последнего. Впрочем, брать их живыми никто явно и не собирался.

Мощнейшая волна магической силы оглушила Дару и повалила её с ног. От резких энергетических колебаний шумело в ушах и голову сжало, как будто в приступе мигрени. Прежде девочка никогда не испытывала ничего подобного. В парке как будто задул порывистый, горячий ветер. А когда всё улеглось, Дара поняла, что нападавшим пришлось значительно хуже, чем ей. Двое воинов лежали на земле, бездыханные, лицом вниз; ещё один — тот самый, в оранжевом плаще — отползал к парковым воротам на четвереньках, волоча при этом левую ногу.

Я стояла в гостиничной комнате у открытого шкафа и критически рассматривала его содержимое, время от времени переводя не менее критический взгляд на дорожную сумку. Вещей определённо было многовато. Вроде бы и прожили мы здесь недолго, а вот гляди-ка, успели обрасти хламом. Сборы были долгоиграющие, и это давало достаточно времени, чтобы определиться, какие из вещей нам по-настоящему нужны. А также что делать с остальными. Оставить прямо здесь? Вынести на улицу, путь разбирают, кто что хочет? А может, не полениться и найти среди здешних нищих настоящих, тех, которым действительно не на что жить, и отдать им? Что-то странные мысли стали приходить мне в голову. Не иначе, от Ярослава поднабралась.

Стоило мне подумать про воина, как из-за стены послышался стук. Что именно он означает, я вспомнила сразу; не зря мы по приезде потратили целых полчаса на разработку сигналов. Ярослав не двусмысленно протранслировал, что мне следует немедленно уходить.

Ну что ж, немедленно, так немедленно. Во всяком случае проблема вещей решилась сама собой. Схватив свою всегда готовую сумку с травами, а также дорожную сумку (что уложено, то уложено, а без остального как-нибудь обойдёмся), я выскочила из комнаты. Из-за двери Ярослава доносился шум и какие-то невнятные возгласы. Я остановилась и прислушалась.