— Времена всегда такими были, Егорыч, — возразила я. — В политические игры играют много веков, и страдают в этих играх и безвинные, и виновные, взрослые и дети. Просто до дальних деревень такие игры как правило не доходят.

— Вот бы и не доходили, — буркнул Егорыч. — Мы, может, потому в этих дальних деревнях и живём, что не хотим в таких дурных играх участвовать.

— Вот это правда, — искренне согласилась я. — Но видишь, как бывает: ты от беды, а она — за тобой. Значит, на роду написано с ней столкнуться.

— А может, всё-таки стороной пройдёт? — спросил Егорыч. — Пересидите здесь у нас, переждите. Оставайтесь столько, сколько надо; места всем хватит, без еды тоже не останемся. А там, глядишь, забудут о нас эти городские супостаты.

Краем глаза я видела, как Неёла напряглась, услышав это приглашение.

— Я сперва тоже так думала, да оказалось, что всё сложнее, — ответила я. — Так что спасибо тебе, Егорыч, но увы: они про нас так просто не забудут.

— Так всё серьёзно? — спросил он, пристально посмотрев мне в глаза.

— Более чем, — кивнула я.

— Ну, вам виднее, — сказал Егорыч, поднимаясь со стула. — Всем, чем сможем, поможем. Можете во всём на меня рассчитывать. И оставайтесь в моём доме столько, сколько нужно.

Неёла негромко кашлянула. Егорыч поднял на неё тяжёлый взгляд, и самый воздух между супругами стал, казалось, ощутимо накаляться. Жена первой опустила глаза и принялась протирать тряпкой деревянный сундук.

— Ну, как прошёл поход в деревню? — тихо спросил Ярослав, перегибаясь через стол.

— Прекрасно, — ответила я.

— Тебя никто не видел?

Я покачала головой.

— Я умею быть незаметной, когда нужно.

— А как насчёт солдат?

— Я никого не видела. Ни военных, ни лошадей во дворах. Следов полно, а самих не видно. Думаю, что из деревни они уехали, но надолго ли — не знаю.

Он задумчиво кивнул, нахмурился, что-то обдумывая, а потом спросил:

— И всё-таки, зачем ты туда ходила? Или это большой секрет, и ты заколдуешь всякого, кто о нём проведает?

— Совсем не секрет, — ответила я, умышленно игнорируя ехидство его последней фразы. — Надо было расквитаться с тёткой Фёклой.

— Той самой, что на девочку донесла? — вспомнил Ярослав.

— Именно, — подтвердила я.

— И что?

Я неопределённо пожала плечами.

— Она получила по заслугам.

— Каким именно образом? — нахмурился он.

— А как обычно мстят ведьмы? Подсыпала ей в молоко одно очень хорошее зелье.

— А…лечение от него какое-нибудь есть? Или противоядие?

Я злорадно покачала головой.

— Никакого. Эффект совершенно необратим.

Он судорожно сглотнул, посмотрев на меня осуждающим взглядом.

— И ты считаешь, что это справедливо?

— Для доносчицы — более чем. Она получила то, что заслужила.

— И тебя совсем не гложат угрызения совести?

— Совести? А что это такое?

Я продолжала смотреть на него с лёгкой наглой улыбочкой, пока он не отвёл взгляд и не встал из-за стола, что-то бормоча себе под нос. К словам я не прислушивалась, поскольку и так не сомневалась, что это нечто крайне нелицеприятное в адрес моей скромной персоны. Не будем бороться с предубеждениями. Если у человека сложилось определённое представление о ведьмах, зачем его переубеждать? Бороться с предубеждениями — себе дороже.