Похоже?
Славка слегка улыбнулся: похоже.
— Выразительная физиономия, — продолжала мама. — Мне кажется, она будет говорить о твоих успехах. Если всё хорошо — будет весёлая. Если чего-нибудь натворишь или получишь двойку — тоже всё на ней отразится. Так что лучше не скрывай свои грехи.
Славка пожал плечами. После истории со «Справочником вахтенного офицера», которая случилась давным-давно, он ничего никогда от мамы не скрывал. Вернее, почти ничего. Бывали, конечно, редкие случаи, когда он помалкивал. Например, о том, как они с Анютой во время крепкого шквала перевернулись посреди озера и бултыхались в волнах минут пятнадцать, пока не подлетел на взмыленной моторке перепуганный Виктор Семёнович… Славка не болтал об этом, чтобы маме не почудилось, что он был на краю гибели.
А про оценки и про школьные дела он всегда рассказывал. Тем более что и скрывать было нечего.
Но всё же мамины слова про лицо портфеля он запомнил. Казалось иногда, что портфель поглядывает на хозяина с усмешкой и даже пренебрежительно. Это могла заметить и мама. И Славка привык ставить портфель носом к стенке.
Он не щадил портфель. Ездил на нём с ледяной горки, пинал, когда были горькие минуты, и два раза дрался им с врагами. Кроме того, он провертел внизу дырку, чтобы живущий в портфеле Артёмка не сидел в полной тьме и мог хоть одним глазочком глянуть на белый свет.
Через год портфель выглядел так, словно его раскопали в древнем кургане.
В этом году, когда Славка первый раз собрался в новую школу, бабушка Вера Анатольевна осторожно сказала:
— Какой он у тебя, Славушка… подержанный. Хочешь, я тебе новый куплю?
— Спасибо, Вера Анатольевна, я к нему привык.
Он и в самом деле привязался к портфелю, хотя сначала его не любил.
Вера Анатольевна вздохнула:
— Ну, привык так привык…
И отошла.
Она всегда так: скажет что-нибудь, повздыхает и отойдёт. Или захочет его по голове погладить и руку на полпути остановит. Славку это, по правде говоря, слегка раздражало. И ещё раздражало, как она жуёт губами, прежде чем сказать что-нибудь. Или начнёт что-то искать в своём шкафчике и копошится, звенит многочисленными пузырьками с лекарствами. А ты стой и жди…
Но Славка ни разу не выдал своего раздражения. Он чувствовал, что Вера Анатольевна его любит. Только это была какая-то осторожная любовь, издалека. Словно бабушка боялась, что Славка огрызнётся на ласку.
В доме у Веры Анатольевны были две большие комнаты с побеленными стенами и несколько закутков и комнатушек. Мебель стояла старая, и её было мало. Главным образом, кровати. Вера Анатольевна летом сдавала комнаты отдыхающим.
— Ведь не ради денег, Леночка, — рассказывала она как-то маме. — Скучно одной… А теперь вы приехали, вот у меня и праздник.
Мама вежливо поцеловала её в коричневую щёку. А Вера Анатольевна нерешительно улыбнулась и сказала:
— Умру когда, всё вам и останется…
Славка увидел, как маме это не понравилось. Ему тоже. Что они, за наследством сюда приехали? Но Вера Анатольевна торопливо добавила:
— Ты только не обижайся, Леночка, вы ведь у меня одни…
Славка знал от мамы, что муж Веры Анатольевны был директором школы в Новочеркасске и умер пятнадцать лет назад. Давным-давно была ещё маленькая дочь, но она погибла под бомбёжкой в первые дни войны.
Конечно, невесело жить одной…
В тот день, когда Славка получил пятёрку по математике, он вернулся домой в самом лучшем настроении. Мамы не было: она ушла договариваться насчёт работы. Славка решил, пока её нет, оборудовать свой угол. Он жил в комнатушке с одним окном и хотел сделать её похожей на каюту.
Когда он здесь поселился, Вера Анатольевна сказала:
— Не тесно тебе, Славушка? В угловой комнате попросторнее…
— Нет, спасибо. |