– Жанна Георгиевна, так и не прошла голова? – заботливо осведомилась девушка.

– Здравствуй, Мариночка, – отозвалась Жанна, – что значит – не прошла? Она только начала болеть… и, кстати, я хотела тебя попросить…

– Но утром вы тоже жаловались на головную боль, – удивленно проговорила Марина.

– Утром? – Лицо Жанны перекосилось, как будто она разом проглотила целый лимон.

– Ну да, утром, когда вы приходили первый раз… мне сразу показалось, что вы заболеваете… ой, что с вами?

Жанна снова схватилась за стенку.

Только что она хотела попросить Марину условиться о встрече с управляющим, чтобы рассказать тому о странном поведении дежурного и осторожно выяснить, как можно проверить вещи отставника, – ведь если он только сегодня обчистил ее ячейку, то камея еще в банке… но после того, что сказала ей Марина, все становилось бессмысленным. Или Марина в сговоре с дежурным?

– Ничего, Мариночка, все хорошо, – Жанна двинулась к выходу из банка, в ужасе оглядываясь по сторонам, – все хорошо… просто здесь немного душно… я выйду на воздух, и все пройдет…

– Может быть, вас проводить? – Девушка шла рядом, заботливо поддерживая ее под локоть. – Может быть, вызвать врача?

– Нет-нет, ничего не надо. – Жанна неожиданно грубо выдернула руку и вышла на улицу. Марина испуганно смотрела ей вслед.

Стасик стоял на крыльце, поглядывая на подъезжающие к банку дорогие автомобили. Жанна остановилась перед ним и осторожно спросила:

– Стас, прости, что я спрашиваю…

– Да, Жанна Георгиевна? – Охранник предупредительно повернулся к ней.

– Утром… во сколько я приезжала, ты не помнишь?

– В девять тридцать, я только открыл двери, – ответил парень, ни на секунду не задумавшись.

На его лице не промелькнула даже тень сомнения. Он или говорил чистую правду, или так блестяще играл свою роль, что ему тут же можно было присудить премию «Оскар» за реализм и достоверность в искусстве. Хотя, кажется, у «Оскара» нет такой номинации.

И Стасик, и Марина, и дежурный в хранилище – неужели они все в заговоре против нее?

Жанна задумчиво спустилась по ступеням и подошла к своему «мерседесу».

Его покатый, стремительный корпус, изумительная серебристая окраска всегда приводили ее в хорошее настроение, но сегодня она ничему не радовалась.

Через полчаса Жанна была уже дома.

Она заперла за собой дверь, достала из бара бутылку коньяка «Ахтамар» ереванского завода и налила себе полстакана.

Прекрасный коньяк пился, как вода, – не доставляя удовольствия и не снимая напряжения. Жанна не раздеваясь легла на диван, подложила руки под голову и уставилась в потолок.

Никаких мыслей не было, никаких надежд не было.

Хорошо организованная, осмысленная жизнь кончилась.

Начался кошмар.

Жанна не могла найти никакого сколько-нибудь разумного объяснения происходящему.

Коньяк дошел до желудка, но вместо живительного, успокаивающего тепла вызвал там только мучительный спазм.

И в это время на столике рядом с диваном зазвонил телефон.

– Меня нет, – громко проговорила Жанна.

Словно послушно повторяя за ней, включился автоответчик и бодро протараторил:

– Вы позвонили по такому-то телефону. Меня сейчас нет дома. Если вы хотите передать что-нибудь полезное или приятное – дождитесь сигнала…

– Жанка, мы же с тобой договаривались! – прервал механический монолог энергичный голос Катерины.