Пошли в дом… Впрочем, что нам там делать? Еще насидимся. Миранда, ты-то покуришь?

— Давай, давай… И ребят угости — они стесняются.

Пока Ливер сворачивал четыре толстые самокрутки, Алексей продолжал украдкой его разглядывать. Ливер был вовсе не старым — лет тридцать с небольшим.

— Вы давно здесь? — спросил он.

— Кто это «вы»? Я здесь один живу.

— Ты давно здесь? — поправился Алексей.

— Пять лет. Как сбежал из Союза, так и живу. Бюрократия меня замучила американская, я и ушел в лес. Дом-то не мой. Хиппаны знакомые на лето пустили, сами отправились путешествовать.

— Не скучно?

— Телевизор смотрю, если скучно. А вообще-то надо бы деньжонок подкопить да купить тур в Россию. Поглядеть на дым отечества. Потом все равно вернусь сюда — привык уже. А на дым поглядеть интересно. На, кури. — Он протянул Алексею самокрутку.

— Спасибо, я вообще-то не употребляю…

— Как хочешь. А барышня?

— Давай, — сказала Лариса.

— О! Едет наконец! — воскликнула Миранда. Все время, пока они беседовали с Ливером, Миранда, не понимавшая по-русски, смотрела на дорогу.

— Кто едет? — спросил Алексей, но тут же все понял.

Из-за кустов показалась та самая машина, которая гналась сначала за ними, потом за стариком. Лобовое стекло отсутствовало, и Алексей сразу различил хмурое лицо Биг-Бена, сидящего за рулем.

Машина остановилась, и он вышел, хромая и морщась. Сумки с ним не было.

Все молчали, когда он подошел к ним, посмотрел сверху вниз на Алексея и угрюмо выдавил из себя:

— От вас, ребята, одни неприятности. Похоже, я вывихнул ногу. Но все, в принципе, — он говорил, уже обращаясь к Миранде, — вышло лучше, чем я думал. Стрелять мне в них не пришлось. Сами друг дружку порешили. Из-за денег — никак поделить не могли.

— А деньги где? — вырвалось у Ларисы.

Старик внимательно посмотрел на нее:

— Деньги… Миранда, покажи этой дуре, где ее деньги.

Миранда пошла к «кадиллаку», вытащила свой рюкзак, который подарила Ларисе перед их отъездом из лагеря, и кинула к ее ногам.

Алексей рванул ремни — в рюкзаке прикрытые сверху какой-то тряпкой лежали пачки купюр.

Глядя на застывшие лица пораженных русских, своих новых друзей, Миранда и Биг-Бен рассказали о том, как они решили им помочь и, в результате, помогли.

— Это я придумал, — сказал Биг-Бен. — Я с самого начала был уверен, что нас из-за вас пасут. Ну, подстраховался немного. Ты же, — он посмотрел на Алексея, — экзамен сдал, как же тебя было бросать… Пока ты ночью пьяный спал, я из твоей сумки все в рюкзак переложил. У вас же, кроме сумки, крупных вещей нет. Значит, они — те, кто за вами гнались, — должны были на сумку клюнуть. Ну, они и клюнули. А дальше уже дело техники. Я такие штуки в жизни столько раз уже устраивал…

— А сюда от лагеря прямая дорога есть, с той стороны леса, — махнула рукой Миранда. — Пока Бен их, ну и вас, кружил по полям, я уже сюда пригнала на байке. — Она кивнула на мотоцикл.

— Самое поганое во всем этом то, — внезапно заговорил Ливер, — что эти суки меня замучили.

Все с удивлением уставились на него, сидевшего в густых клубах дыма.

— Я всю сознательную жизнь выращиваю марихуану. А эти суки летают здесь на вертолетах и делают спектральный анализ почвы. Слава Богу, их приборы берут только два фута от земли. Так представляете, ребята, мне приходится марихуану сажать в цветочные горшки и подвешивать к кронам деревьев…

Сэр Джошуа в полной прострации сидел перед телевизором и смотрел новости из России.