Голос Паукайнена звучит во тьме сухо. Он все еще лежит на диване и оттуда может разглядеть разве что мои светлые собачьи трусы.

Острые углы больно врезаются в нежную кожу промежности, но я пытаюсь двигаться так, чтобы со стороны было ничего не заметно.

Не знаю, хорошо ли у меня получается. По счастью, как раз на моем пути оказывается стул, на котором висит моя джинсовая рубашка, я натягиваю ее, стараясь не выдать себя обезьяньей походкой. Наконец дверь туалета закрывается за мной — а уж в рубашке-то у меня имеются карманы.

ЭККЕ

Мне вообще не стоило пить пива, а между тем после ухода Ангела и Паукайнена на моем столе будто сама собой появилась четвертая кружка. Я дважды пытался дать задний ход, отшил одного назойливого типа и решил обязательно пойти домой после четвертой кружки, как, впрочем, обещал себе и после третьей, но тут кто-то спросил, можно ли присесть за мой столик.

Других свободных мест нет, так что желание посидеть со мной рядом не связано с интересом к моей персоне. А жаль, на первый взгляд этот парень кажется симпатягой: высокий, плечистый, но отнюдь не атлетического склада, усы и длинная борода тщательно расчесаны, темно-каштановые вьющиеся волосы низко спадают на затылок. Носит круглые очки и, конечно, серьгу в ухе. Симпатяга? О нет, упаси господи, — взглянув еще пару раз, я понимаю, что передо мной просто ловец душ.

Мы перебрасываемся несколькими незначащими словами, затем он резко меняет тему, изумляя меня вопросом: не видел ли я здесь Ангела? До меня не сразу доходит, кого он имеет в виду, потому что сначала он называет его Микаэлем, потом — Микеланджело. Господи, у меня мурашки бегут по телу, когда я это слышу. По нескольким точным приметам (светлые вьющиеся волосы, тонкая талия, глаза — словно кусочки неба) я понимаю, что речь идет именно об Ангеле. Я говорю, что видел его, сам, мол, я с ним не знаком, но знаю его в лицо. Рассказываю, что он ушел некоторое время тому назад. В подробности не вдаюсь.

Парень представляется. Его зовут Мартти, он специалист по рекламе. До Ангела, как и до всех нас, ему, в общем-то, дела нет. Просто он пытался до него дозвониться, чтобы узнать, как движется выполнение заказа, но в студии никто не подходит к телефону, а по мобильнику отвечает автоответчик. Тут он высказал удивление по поводу того, что Микаэль так обращается с мобильником — внештатный сотрудник должен иметь его под рукой все 24 часа в сутки. Вот он и подумал, проходя мимо, нет ли парня здесь. Это важный заказ, очень важный, иначе он не стал бы беспокоить Микаэля, он просто хотел спросить, как идет работа.

Мужик что-то слишком болтлив, видно, принял уже несколько стаканов грога, но вообще что-то тут не так Мартти не из наших, это видно с первого взгляда, но я и раньше встречал таких любителей острых ощущений. Наверняка он тот самый гетеросексуал, ради которого Ангел бросил Паука.

— Значит, ты хорошо знаешь… Микаэля? — спрашиваю я. Я чуть не сказал: «Ангела».

Мартти снова пускается в слишком длинные объяснения — они, мол, давно сотрудничают, на этой почве и сошлись поближе. Я жадно впитываю информацию. Ангел родом откуда-то из Северной Эстерботнии, в сущности, почти из Лапландии, в детстве переехал в Тампере, после школы закончил в Лахти курсы фотографов, потом вернулся сюда и устроился на работу по специальности. Он известный фотограф, на него большой спрос, а в последнее время стал еще и виртуозным художником, настоящим факиром, волшебником в области компьютерной графики и пророком фотошопа. Из каждого его слова следует, что Ангел просто создан для меня, как будто специально скроен по моей мерке. Этого типа ни в коем случае нельзя подпускать к нему. И я доверительно рассказываю, что Ангел, by the way, водит компанию с одним ветеринарным врачом, причем у них это уже давно и серьезно.

АНГЕЛ

Ночь. Звонит телефон.