Но это отклонения. Главное-то есть — Нева, дворцы, места былых поцелуев, беловатые уже ночи.
«Поеду, — думает мой отдаленный родственник, — на троллейбусе. А? Поеду по знакомому маршруту на троллейбусе № 5. Буду смотреть в окно и узнавать каждый дом, каждую подворотню». Подкатила как раз пятерка. Сел. Билетов взял целый десяток, чтобы еще, может, куда поехать, и один закомпостировал. Хорошо! Народу мало. В окна все видать. В конечном-то счете все родное. Гостиный двор… канал Грибоедова мелькнул… Казанский собор… Столько вспоминается всего… Контролерша идет…. тоже как в былые времена…
И заводит контролерша интересный разговор с гражданином в кепке, сидящим на два ряда впереди Витюши с правой стороны.
«Почему, — говорит, — у вас багаж не оплачен?»
«Нет у меня никакого багажа», — говорит гражданин.
«А это что у вас?»
«А это у меня яйца».
Мой родственник изумился и даже привстал со своего сиденья, чтобы посмотреть, о чем, собственно, идет речь. Мужчина сидел ближе к проходу, а ближе к окну на диванчике лежал такой довольно обширный картонный квадрат с гнездами, и в гнездах помещались яйца. Родственник даже обрадовался, когда увидел такое приспособление. В Лондоне он отвык от таких изысканных способов транспортировки неудобного товара, а тут пахнуло родным и забытым. Спор между тем становился все горячее.
«Но они у вас занимают целое место!» — говорила контролерша.
«А куда ж мне их девать?» — резонно спрашивал гражданин.
«Это ваше дело. При себе их как-нибудь держите. А иначе надо на них билет брать».
«Ну, вы даете! — говорит гражданин. — С каких это пор яйца стали багажом? Я из принципа платить не буду».
«Тогда штраф заплатите».
«За яйца?»
«Да, за яйца!»
«Это мы еще посмотрим».
«А мне нечего смотреть. Я уже насмотрелась. Ваши яйца занимают все место у окна».
Мой родственник как иностранец не мог определить, на чьей стороне справедливость, но как бывший советский человек и как мужчина склонялся в пользу гражданина, не желавшего платить. А контролерша уже кричала через весь троллейбус:
«Водитель, не открывайте заднюю дверь на остановке! Я сдам его постовому!»
«Да пожалуйста, — протянул пассажир, но чувствовалось, что он слегка струсил. — Вы же придираетесь. Была бы это сумка или чемодан, а тут — лист картона».
«Но он квадратный и занимает целое место. Водитель, остановите возле поста!»
Троллейбус уже заворачивал с Невского на улицу Гоголя. Искры сыпались из-под оглобель и гасли, пролетая мимо окон. Водитель то ли от нерасторопности, то ли от мужской солидарности открыл обе двери на остановке и переднюю, и заднюю. Контролерша кинулась по проходу к водителю.
«Я вам сказала, чтобы вы остановились около…»
Водитель что-то отвечал тоже в повышенном тоне. Сзади стал подавать сигналы другой троллейбус, которому этот мешал подъехать к остановке. Контролерша кричала. Какая-то старуха с места для инвалидов и пассажиров с детьми тоже вмешалась и крикнула непонятно: «Государство им образование дает, все заботы, а они хулиганничают!».
Человек в рабочей одежде, откусывающий от цельного батона, смеялся и сквозь смех говорил: «Ну, бля, доездились!».
Тогда виновник скандала, не желая навлекать на себя новые беды, подхватил свою картонку и, аккуратно протиснувшись между входившими, выскользнул из троллейбуса. А вошло человек пять. Разного пола и возраста. Один, тоже в кепке, сел на то самое сиденье, где ранее помещался человек с багажными принципами. |