Он чуть не зарыдал, но сдержался и, повернувшись, пошел от берега нетвердыми шагами по направлению к маленькому леску из перистых пальм, за которым смутно рисовались очертания странной формы построек античного египетского стиля, по-видимому, надгробных монументов — средней величины пирамид, колонн полуразрушенных, давно покинутых храмов.

— Меренра! — донесся оттуда встревоженный старческий голос. — Где ты, Меренра? Отзовись же!

— Я здесь! — откликнулся юноша, стараясь овладеть собой.

— Ты жив? Слава богам, покровителям Египта! — воскликнул, выходя из перелеска навстречу юноше высокий статный старик с седой бородой.

Он почти подбежал к молодому человеку и стал рядом с ним, положив руки ему на плечи.

— Можно ли так поступать, Меренра? — сказал он тоном упрека. — Разве ты не видел, что солнце заходит? Разве не слышал ты, что гиены уже выбрались из своих логовищ и бродят, как тени ночи, оглашая окрестности своим зловещим хохотом и визгом? Разве ты забыл, дитя, что мы почти в пустыне, где нас окружают тысячи опасностей?

— Я ничего не боюсь! — гордо и спокойно ответил Меренра, и в его прекрасных черных глазах блеснул огонек.

— Ты был у Нила? — продолжал говорить старик. — Ты бродил среди камышей? Разве не сегодня мы с тобой видели, как притаившийся в тинистой воде огромный крокодил, улучшив момент, схватил своими могучими челюстями за морду быка, подошедшего напиться воды, а царственный лев впился сзади в его круп сильными клыками?

— Я не боюсь ни львов, ни крокодилов! — опять ответил старику Меренра.

— Но, дитя, ведь с заходом солнца выходят из реки духи вод, из земных недр — духи земли, вылетают из могил вампиры, снуют, переполняя воздух, тысячи, мириады низших духов, среди которых так много злых, стремящихся причинить зло человеку! И ты не делал заклинаний, могущих оградить тебя от их нападения!

Юноша вздрогнул и мельком оглянулся.

Да, он не боялся хищников пустыни, он не боялся встречи с крокодилом, со стаей подлых, кровожадных и трусливых гиен. Но таинственные духи, незримыми стаями снующие под покровом ночи над землей, ищущие добычи! Но вылетающие из полузабытых могил вампиры!.. Невольно его рука стала шарить у пояса, там, где в широких складках его простого одеяния прятался остро отточенный меч.

— Иди же, иди, Меренра! — продолжал увлекать его за собой Оунис. — Иди. Ты забыл, что я говорил тебе? Сегодня — великий день. Сегодня я буду говорить с тобой долго, как никогда, быть может, всю ночь, и пусть каждое мое слово врезается в твою память, оставляя в ней такие глубокие следы, какие резец скульптора оставляет на гранитной плите, высекая иероглифы. Разве ты не помнишь, что пришел день, когда должно исполниться пророчество?

— Какое? — живо отозвался юноша.

Не отвечая прямо на вопрос, Оунис обратился и простер руку по направлению к востоку.

— Твой юный взор видит лучше, чем мои усталые, старческие глаза. Скажи, что видишь ты над горизонтом?

Меренра быстро взглянул в указанном направлении.

— Звезда! — воскликнул он изменившимся голосом. — Звезда, которой раньше не было. И у нее„ Да, у нее длинный, напоминающий меч хвост, тянущийся за ней, как светящееся облако. Она — красна, как кровь, она светлеет с каждым мигом. Что значит это, Оунис? Скажи скорее!

— Это, — отозвался старик дрогнувшим, взволнованным голосом, — это тот вещий знак, появление которого было предсказано и свершилось в назначенный срок.