Незнакомец поставил ее на пол, положил рядом лютню и достал из складок своего камзола еще одну кружку.

— Вот, — сказал он. — Я собирался украсть это, но теперь думаю, что лучше будет, если мы выпьем с тобой, мастер Саймон, за здоровье друг друга и в память старого короля. И пожалуйста, не называй меня «сир», ибо я не принадлежу к благородным лордам. — Он постукивал кружкой о кувшин, покуда Саймон наполнял ее. — Так! — воскликнул незнакомец. — Называй меня Сангфугол, или, как сказал бы старик Изгримнур, Зонг-Вогол.

Незнакомец так хорошо изобразил риммергардский акцент, что Саймон невольно улыбнулся. Оглядевшись по сторонам и нигде не заметив грозной фигуры Рейчел, он поднес к губам кружку, которую протянул ему Сангфугол. Крепкое и кислое красное вино оросило его пересохшее горло как благодатный летний дождь, и, когда он опустил кружку, улыбка его стала гораздо шире.

— Вы из… свиты герцога Изгримнура? — спросил Саймон, вытирая губы рукавом.

Сангфугол рассмеялся. Похоже, рассмешить его было нетрудно…

— Свиты? Ничего себе словечко для маленького мальчика! Нет, я играю на лютне для Джошуа. Живу я в Наглимунде, на севере, в замке принца.

— Разве Джошуа любит музыку? — изумился Саймон. Он налил себе еще вина и продолжал:

— Принц выглядит таким серьезным!

— Он и есть серьезный… Но это не значит, что он терпеть не может игру на арфе или лютне. Конечно, чаще всего Джошуа предпочитает слушать мои самые печальные песни, но бывает и так, что меня просят спеть «Балладу о трехногом Толи» или что-нибудь в этом роде.

Прежде чем Саймон успел задать хоть один из интересующих его вопросов, раздался новый оглушительный взрыв веселья с главного стола. Фенгбальд опрокинул бутыль с вином на колени своего соседа, и пока тот пьяно ругался, выжимая рубашку, Элиас, Гутвульф и остальные лорды пререкались и орали. Только лысый человек в алом был холоден и безучастен к веселью остальных, глядя на них равнодушным тяжелым взглядом.

— Кто это? — повернулся Саймон к Сангфуголу, который, допив вино, бережно настраивал лютню. — Я имею в виду человека в красном.

— Да, — сказал музыкант. — Я видел, как ты на него смотрел, когда я подошел. Устрашающая личность, верно? Это Прейратс, наббанайский священник, один из советников Элиаса. Люди говорят, что он великолепный алхимик, хотя на вид ничего такого не скажешь, не говоря уж о том, что это не больно-то подходящее занятие для священника. Если как следует прислушаться, можно услышать шепот, что он колдун, черный маг, если же прислушаться еще внимательнее… — здесь Сангфугол понизил голос до драматического шепота; Саймону даже пришлось наклониться к нему, чтобы хоть что-нибудь услышать. Как он понял, его собеседник только что опорожнил третий кубок. — Если ты послушаешь повнимательнее, — продолжал лютнист, — то узнаешь, что мать Прейратса была ведьмой, а его отец… демон! — Струна арфы издала резкий звук, и пораженный Саймон отпрянул назад. — Но, Саймон, ты же не обязан верить всему, что тебе могут наговорить пьяные менестрели, — закончил Сангфугол, почему-то протягивая ему руку. Саймон уставился на нее с глупым видом.

— Всего лишь, чтобы пожать твою, друг мой, — улыбнулся лютнист. — Мне было очень приятно поговорить с тобой, но к сожалению, я должен вернуться к своему столу, где меня ждут другие развлечения. До свидания!

— До свидания… — Саймон пожал протянутую руку и долго следил, как Сангфугол с ловкостью опытного пьянчуги пробирается среди лабиринта столов.

Когда Сангфугол уселся на свое место, Саймон с удовольствием перевел взгляд на двух служанок, прислонившихся к стене в дальнем конце зала.