Но Хафсу больше терзало понимание, что своим неудачным разговором заронила в душу султана сомнения в верности старшего сына. Сулейман и без того подозрителен, а теперь будет думать о Мустафе как о возможном сопернике. Вай, как нехорошо…

– И чему это вы так радуетесь, госпожа?

Роксолана посмотрела на Зейнаб почти победно:

– Повелитель отправляет шех-заде Мустафу наместником в Караман. Махидевран уезжает с ним!

– Удалили, значит, главную соперницу?

– Ты не рада?

– Лучше, если бы она была на виду…

– Для кого лучше? Терпеть ее не могу!

Она не удержалась, отправилась-таки к валиде, хотя та не звала. Но на горе Махидевран стоило посмотреть.

Конечно, Роксолана пришла «поздравлять».

– Валиде, поздравляю, ваш любимый внук стал настолько взрослым, что ему положен гарем.

Валиде взорвалась, чего с ней никогда раньше не бывало. Ее ноздри раздулись от всепоглощающего гнева, сверкающие глаза впились в лицо Роксоланы. А та вдруг почувствовала, что ей… не страшно. Скорее, чувство было похоже на возбуждение, как перед прыжком в воду, когда знаешь, что она холодная, но именно это и приводит в восторг.

Пьянящее чувство хоть минутной, но власти. Теперь следовало не выдать радости от этого чувства, спрятать свое довольство глубже, изобразить смирение. Одним ловким ходом, одним советом она избавилась от главной соперницы. Да и валиде в отсутствие главной сторонницы станет немного потише.

В месяце шавваль, следующем за рамаданом, Стамбул провожал повзрослевшего шех-заде Мустафу в далекий Караман. Конечно, с ним ехала и мать – баш-кадина Махидевран. Одной соперницей у Роксоланы в Стамбуле становилось меньше…

Хатидже после измены Ибрагим-паши притихла, Махидевран уехала, валиде тоже словно сникла, к тому же все время болеет. Остается Ибрагим. Она так старалась, чтобы Мухсине снова совратила грека, тогда ему было бы уже не выпутаться, но Ибрагим нутром чувствовал опасность и умел избегать ее. Мало того, нашел-таки выход – завел себе юного фаворита Джешти Бали! Нельзя гарем из женщин, пришлось любить юношу.

Узнав об этом, Хатидже едва не лишилась разума, она даже пыталась покончить жизнь самоубийством, перерезав вены, вернее, попытавшись это сделать.

Валиде попробовала убедить ее вернуть мужу свою благосклонность, мол, вернется в спальню, забудет всех мальчиков на свете, а к женщинам после всего и так подойти боится.

Любившая Ибрагима Хатидже была готова простить и такую измену, она даже родила еще одного сына, но Джешти Бали Великий визирь так и не бросил.

Хатидже Султан не была опасна Роксолане, она слишком занята собственными делами и неверным мужем. Жаль, что не удалось утопить Ибрагима с этой Мухсине, Роксолана даже злилась на Хатидже, что та не довела дело до конца. Стало понятно, что уничтожить визиря одними изменами жене не удастся, оставалось копить факты об изменах другого рода…

Это тоже оказалось непросто, у Роксоланы все росла гора бумаг о взятках или злоупотреблениях, Ибрагим исправно грешил, а Масад исправно поставлял свидетельства этого. Но когда однажды она завела беседу с Повелителем о наказании зарвавшихся чиновников, ведь казнил же он Ферхад-пашу, Сулейман только рассмеялся:

– Ферхад-паша клал деньги только в свой карман, обирая бедных. Если взятки берут у богатых или иностранцев, то пусть берут, от этого народу хуже не будет, а казне прибыль.

– Какая казне может быть прибыль от чиновничьих взяток?

– Они все мои рабы, а потому после смерти любого я волен отдать родственникам только часть, что и делаю.