В принятой Вторым Ватиканским собором конституции «О церкви в современном мире» прямо говорится о дьяволе, повергшем человечество в рабство. Конституция «О церкви» провозглашает, что проповедь должна послужить величию бога и «посрамлению дьявола». Привычная, отшлифованная еще первыми «отцами церкви» фразеология. Основанное в 1534 году Игнатием Лойолой «Общество Иисуса» тоже ни на йоту не изменило своего воззрения на интересующий нас комплекс. «Разве позволительно сомневаться относительно существования ангелов и демонов? — говорилось в журнале иезуитского ордена «Чивильта каттолика» от 8 декабря 1968 года. — Большинство теологов ответило бы, что в таком случае подвергается сомнению одна из религиозных истин».

Выходит, прав был Поль Гольбах, сказав, что, «не будь дьявола, многие набожные люди никогда не помышляли бы ни о боге, ни о его духовенстве»? Каноническую идею персонификации зла отстаивал и высший в католическом мире авторитет — папа. Несмотря на то что, в отличие от иезуитов, окостеневших в своем средневековом консерватизме, последние понтифики сделали очевидные шаги навстречу современности, отношение к дьяволу не сдвинулось с мертвой точки. На общей аудиенции 1972 года папа Павел Шестой, говоря о борьбе с мировым злом, назвал его источник — «темного враждебного агента, именно дьявола». Ссылаясь на Библию, где деятельность врага человеческого отражена достаточно широко, папа подчеркнул, что «враг номер один», подобно прочим созданиям, сотворен богом и «действительно существует».

И здесь мы вновь возвращаемся к существу поставленного вопроса: почему именно деятельность сатанистов заставила западную прессу заговорить о «возвращении дьявола», «реставрации средневековья»? Ведь если церковь, как мы теперь видим, традиционно продолжает поддерживать в душах сотен миллионов людей веру в ангельские рати и адские сонмища, то получается, что и дьявол никуда не ходил, и мир по сей день не расстался с колдовской практикой и нетерпимостью эпохи религиозных войн.

Не будем торопиться с однозначным ответом. В разных формах и по разным поводам гамлетовский вопрос о «связи времен» еще не раз встанет на наших страницах. Поэтому оставим пока в стороне проблему дьявола, как наделенного личностным разумом творения. Оставим и церковь, ведущую отсчет времени от рождества Христова, и орден иезуитов, который, утратив былое могущество, все же не исчез с подмостков мировой сцены.

Я хочу продолжить рассказ о личном прикосновении к непреодоленному прошлому, за которым стоят действительно волнующие тайны истории. Как ни микроскопично и как ни кратко было это касание, но оно не только позволило мне глубоко прочувствовать высказанную выше мысль об устойчивости теней, отнюдь не претендующую на оригинальность, но и подсказало, как, перебросив мост между веками, восстановить связь времен. Есть ли нужда пояснять, что речь идет всего лишь о публицистическом приеме, когда автор, опираясь на собственный опыт, пусть незначительный, использует эффект присутствия? Итак, в тот день, постояв на Кампо ди Фиоре, где 17 февраля 1600 года взошел на костер Джордано Бруно, я нашел на плане улицу Кондотти, давно пленявшую мое воображение. Улица оказалась совсем близко, почти напротив ступеней легендарной лестницы на площади Испании, заставленных вазонами с кустами роз, померанцев и бурно цветущей ромашки.

Экстерриториалное владение мальтийского ордена на ул.