И это еще один парадокс исследуемого предмета. Ужасы, которые упорно приписывают «мрачному средневековью», стали чуть ли не будничным делом именно в новые времена. Для осмысления подобных вывихов общественного сознания уместно вновь остановиться на генезисе сатанистского культа.

Черная месса, как и прочие ритуалы сатанистского культа, представляет собой точное воплощение древнего принципа дуализма, зеркальное отражение церковного обряда.

Сердцевиной христианской литургии является, как известно, причащение крови и телу Христову вином и хлебом. Этот магический акт способствовал распространению веры в реальное присутствие святого гостя во время богослужения. Столь кощунственное в основе своей суеверие нашло отражение уже в схоластических доктринах VII века. Оставалось сделать всего один шаг, чтобы попытаться навязать волю священнослужителя-теурга трансцендентным силам иной природы. Это и было достигнуто в черной мессе, противоположной заупокойной, предназначенной для страждущих в адской бездне душ. Примечательно, что около 700 года совет города Толедо категорически запретил использование реквием-мессы для «убийства живых людей». Гри-муар Гонория содержит множество таких смертоносных заклинаний.

Насколько можно судить по литературе, обряд материализации демона начинался с подобия мессы святого гостя, вернее, с пародии на нее, потому что соответствующая молитва читалась наоборот. При этом использовались оскверненные вино и облатки, а также слезы, взятые из глаз живого петушка. Весьма примечательная деталь, достойная кровавых обрядов воду. Чарлз Вильяме упоминает о ней в книге «Колдовство», где также говорится о богохульстве, сопровождавшем «черный» обряд. В книгах итальянского демонолога XVII века Франческо Марии Гуаццо мне удалось найти описание пакта, который заключали с дьяволом его поклонники. Перечисленные в договоре 11 статей дают обильную пищу для размышлений. Они излагаются в следующем порядке: отречение от христианского учения; перекрещение в имя дьявола, которое уничтожает прежнее имя; символическая перемена крестных святынь дьявольским прикосновением; отречение от крестного отца и матери и получение новых покровителей; приношение клочка одежды дьяволу как знак почитания; клятва верности дьяволу, данная в магическом круге посредством отречения от прежних идеалов; включение имени посвященного в «Книгу смерти»; обещание посвятить дьяволу детей; обещание платить дань дьяволу в виде угодных ему предметов и деяний; ношение знаков посвящения дьяволу; особого обряда клятва, включающая обещание хранить тайну шабашей и осквернения христианских реликвий.

Юридически документ составлен безупречно. С оглядкой на те времена, когда даже процессы над животными совершались с соблюдением всех предписанных процедур, его можно счесть и вполне логичным. В сущности, речь идет всего лишь о перемене хозяина, о переходе из одного ведомства в другое, равноправное. Этот схоластический принцип полного равенства лежит и в основе гротескного ритуала нынешних дьяволоманов. Полностью игнорируя моральную, нравственную сторону проблемы, они все сводят к подобию, вернее, антиподобию дьявола, богу. На такой игре в перемену полюсов как раз и построены вызвавшие невиданный ажиотаж фильмы, живописующие изуверскую практику сатанистских, колдовских, каннибальских и прочих сект. «Ребенок Розмари» Романа По-ланского, «Экзорцист» Уильяма Фридкина, «Ужасная судьба Гий-омета Бабен» Гийома Радо, «Духи дамы в черном» Франческо Бар-рили, «Гонки с дьяволом» Стар-рета — это сегодня вершины, возвышающиеся одинокими маяками над взбудораженным месивом порносадизма, полностью подчинившего себе индустрию видеокассет. Порок сатанистских лент не столько в избранной теме, сколько в нарочитой отстраненности от морали, причем не обязательно христианской. Зашифрованный в них смысл до ужаса прост. Стоит лишь сменить алтарь, как меняют фирму, и то, что считалось запретным, отвратительным, позорным, станет дозволенным: убийство, насилие, циничное измывательство, половые извращения — словом, все.