Эя продолжала обстреливать великана своими крошечными снарядами. Пока это не приносило ощутимых результатов, но девушка явно не расстраивалась, не бросая попытки обнаружить слабые звенья в броне. Ая тоже не стояла на месте — она безостановочно кружила вокруг Удава, заставляя его постоянно двигаться, подставляя ее сестре то бок, то спину. Рано или поздно накопившаяся усталость должна сделать его движения не столь точными.

Трибуны ревели от восторга. Подобного зрелища здесь давно не видели — и толпу не огорчало даже то, что кровь пока что не пролилась. В конце концов это произойдет — когда кто-нибудь из бойцов сделает ошибку.

Первой ошибку допустила Ая. Лишь чуть-чуть зацепил ее шар кистеня, самым краешком, но удар, хоть и скользящий, отбросил девушку назад, разорвав золоченую кольчугу на бедре. Нога мгновенно окрасилась кровью.

Часть зрителей на трибунах завопила что-то в поддержку Удава, другие же вовсю поддерживали сестер. Не обошлось без мелких драк, в основном на скамьях, предназначенных для простонародья, но гвардейцы мигом успокоили слишком шумных, не давая стычкам перерасти во всеобщую свалку.

Золотая Змея хромала все сильнее и сильнее, пятная кровью песок арены. Удав, увидев в этом шанс быстро вырвать победу, упрямо преследовал ее, не обращая внимания на наскоки Эй, которая, наконец, прекратила бессмысленный обстрел латника звездочками и взялась за меч. Но доспехи по-прежнему оставались неуязвимыми для легкого клинка, а тем временем девушка в золотой кольчуге слабела все больше и больше.

В какой-то момент раненая нога подвела ее, и тяжелый шар врезался не успевшей уклониться Ае прямо в живот. Даже будь на ней кованая кираса, кистень без труда проломил бы железо, а тонкая кольчуга, столь вызывающе обтекающая красивое тело, ничуть не смягчила удара. Грациозная фигурка, сломавшись, отлетела на несколько шагов, упала и осталась лежать неподвижно. Она была еще жива, когда Удав, тяжело опустившись рядом с ней на одно колено, сомкнул руки в стальных перчатках на ее тонкой нежной шее. Он чуть склонил голову, чтобы увидеть через узкую прорезь уже покрывающиеся пленкой смерти глаза жертвы.

В этот момент Эя прыгнула ему на спину. Ее меч упал в песок, запятнанный кровью сестры, теперь в руке девушки сверкал тонкий кинжал, скорее даже не кинжал, а остро заточенная спица, без сопротивления проходящая сквозь не слишком мелкого плетения кольчугу. Она ударила раз, другой…

Видать, где-то разошлись пластины панциря, образовав тонкую щель. Длинная спица легко вошла в сочленение, пробила кожаную куртку, надетую под латы, пронзила плоть и остановилась, лишь дойдя до сердца.

Удав даже не упал — не позволили доспехи. Он так и умер, стоя на коленях… смерть, страшная для воина, но вполне обычная для раба.

Герольды уже торжественно объявляли имя победительницы, признавая за ней освященное традициями право на свободу — пятая победа Эй наконец-то принесла ей то, ради чего немало рабов по доброй воле соглашались взять в руки клинки. Но вряд ли девушка слышала это — она баюкала на коленях мертвую сестру, и слезы стекали по голубому плетению кольчуги. Ее ладонь скользнула по глядяшим в безоблачное небо глазам Аи, в последний раз закрывая веки…

А потом она встала. Медленно обвела взглядом почему-то притихшие вдруг трибуны, что-то выкрикнула на непонятном языке, а затем стремительным движением вонзила свой кинжал себе в грудь. И рухнула на намокший от крови песок рядом с сестрой.

Потом, спустя несколько дней, Тея все же выяснила, что именно выкрикнула чернокожая девушка, перед тем как глупо и бессмысленно умереть. «Это вы убили ее. Ненавижу». К чему это было сказано, ведь она знала, на что шла? Герцогиня лишь пожала плечами, почему-то подумав при этом, что еще несколько месяцев назад такое событие вряд ли оставило бы ее равнодушной.