Послышались шаги. Ника торопливо вернула кинжал в ножны, не думая, спрятала клинок под душегрейку и захлопнула тумбу.

Вернулась Тала с двумя котомками, оставила их на скамье. А сама полезла в стол, вытащила небольшие мешочки. Посмотрела изучающе на отошедшую в угол Нику, перевела взгляд на Аглаю. Та стояла уже одевшись, с интересом рассматривая себя в зеркале.

– Ты!

Аглая вздрогнула от резкого голоса, обернулась.

– Да, точно ты! – Тала подошла к Аглае. – Вот это мешочек – от тьмы отпускающего, вот это – успокоительный, а здесь от хвори-простуды. До следующей луны точно дотянете, – хозяйка трясла мешочками с травами. Аглая смотрела на них с усилием, пытаясь запомнить: «Тот, что с красной ниткой – от хвори, серый с заплаткой – успокоительный, а черной и белой нитью прошитый – от тьмы».

– Смешаешь успокоительного щепоть и две от тьмы отпускающего, водой чистой зальешь, холодной. – Хозяйка вздохнула, кинула мешочки в суму. – Молитесь, девчата. Какие в вашем мире боги есть, тем и молитесь, авось и дойдете. Коли услышите, кто зовет, не откликайтесь, это навьи к себе зазывают. Не слушайте их, обманут, душой и телом овладеют. Любят они на чувствах да эмоциях, на жалости человеческой играть. У рек не останавливайтесь надолго, если мавки почуют, выплывут, то там и останетесь. А уж вой человечий заслышите – так и знайте, оборотни. Тут уж только бежать. Вот от вурдалака нет предупреждений. Только осторожничать. Ветви заточите и рядом с собой держите. А уж если увидите кусты потемневшие да землю черную, то поглощенный прошел… Ох… – Тала опустилась на скамью. – Как же вы пойдете, горемычные? – По ее щекам побежали слезы. – И здесь оставаться вам нельзя!

Аглая смутилась. Подошла и присела поближе к хозяйке:

– Может, не все так страшно?

– Как же ж! – всхлипывала знахарка. – Вы ж небось упырей да мавок только на картинках видели? А тут вам не сказочка… Я о таких, как вы, слыхивала. Приходили в давние времена, чтобы знания в Обители получить. Из разных миров. Так вот, такие, как вы, бывало, и не доходили, совсем полоумными возвращались, тут уж тебе какие знания. До грани бы добрести. Так то они с силой ведовской шли. А вы?.. Ох и жалко мне вас… Сердце разрывается.

– А может, вы с нами? – аккуратно вставила Ника. – И вам спокойнее, и нам…

Знахарка перестала всхлипывать, минуту смотрела на Нику ошарашенно, потом всплеснула руками:

– Куда это – с вами? В Обитель? А хозяйство кому? Кто селян лечить будет? Я на пять поселков одна! Ишь чего удумала, дом, значит, бросай и с вами иди! – Она вытерла лицо широкой ладонью. – Ничего, не маленькие, дойдете. – И уверенно поднялась.

Аглая посмотрела на Нику, пожала плечами.

– Посмотри-ка, – продолжала возмущаться Тала. – Брось и беги! Шустрая нынче молодежь, все бы на других свалили! Тут идти-то… ну не близко, и чего? Одна, что ли, идет. Доберутся, ничего не случится, а коли и случится… – Она смолкла, закидывая в суму круглый каравай, вздохнула тяжко. – Значит, судьба.

– Что-то мне такая судьба… – приглушенно проговорила Ника и жестом чиркнула ладонью у горла.

– А есть выбор? – понизила голос Аглая.

– Вот разве что и выбора нет, – кивнула Ника и тут же смолкла. Тимир завошкался на кровати. Открыл глаза. Наткнулся взглядом на Нику и, чуть растягивая губы, усмехнулся.

– Воды дай, чумная, – голос прошелестел по избе.