Однако вскоре недалеко от Тикотина дорогу ему преградила легкая конница Александра Гиллария Полубинского, тридцатилетнего Великого маршалка литовского, Слонимского князя, писаря польного литовского. Этот отважный католик не спасовал перед грозным протестантом. Конница Слонимского князя налетела на хоругвь Богуслава, но ее расстреляли мушкетеры, а драгуны довершили разгром. Сам Полубинский, получив пулю в руку и саблей в бок и по лицу, еле ушел. Раны ему нанес не кто иной, как сам Слуцкий князь. Богуслав, увидев Полубинского, пришпорив коня, лично понесся на него с вытянутой в руке карабелой. Путь ему пытался преградить верный адъютант Полубинского, но Богуслав срубил того одним ударом и вот уже сошелся с самим Полубинским. Раненный в руку писарь польный с трудом отбил два удара, получив скользящий удар по щеке, но третий удар рассек бок Полубинскому. Слонимский князь громко вскрикнул от боли и припал к шее коня, стараясь усидеть в седле, чувствуя, что проиграл. Богуслав злорадно усмехнулся и занес саблю, чтобы зарубить неприятеля.

Неожиданно его рука с клинком, готовым добить поверженного врага, замерла. Радзивилл глядел на кровь, что заливала бедро польного писаря, на обмякшее тело Полубинского… Что-то сломалось внутри Слуцкого князя. Мелькнула в памяти сцена дуэли во время похорон брата Богуслава Константина Острожского. Двадцатидвухлетний Богуслав бился тогда с князем Тальмонтом, сыном князя Латримуля, и ранил своего обидчика. Тальмонт упал, окровавленной рукой зажимая рану, а Богуслав, желая добить наглеца, не смог сделать этого. Его рука, его сердце задрожали в тот момент, и этого хватило, чтобы к Богуславу подскочил его секундант француз Рэмон: «Пощади его!» Затем Рэмон повернулся к поверженному Тальмонту: «Мсье! Просите пощады!» — «Пощады», — процедил сквозь зубы Тальмонт. Все вышло очень даже хорошо для Богуслава в тот момент, его слабости никто не заметил, Рэмон спас ситуацию. И вот сейчас… Губы Богуслава дрогнули, брови сомкнулись… Ему захотелось помочь раненому сойти с коня и побыстрее наложить повязки на рану. Богуслав испугался навалившегося на него щемящего чувства жалости к Полубинскому. Он круто развернул коня и поскакал обратно, не став добивать польного писаря…

За несколько часов до приближения Богуслава к Тикотинскому замку об этом стало известно Сапеге. Новый гетман страшно всполошился и приказал в спешном порядке снимать осаду замка и быстро уходить. Он знал, как умеет воевать Богуслав, и готов был многое отдать, лишь бы не встречаться с этим бывшим узником Бастилии на узкой дорожке. Войско Слуцкого князя подошло к замку, не встретив ни единого неприятеля. К ним навстречу на бело