— Совсем как люди без неприятностей, — неожиданно глубокомысленно заметил ворон. — Да и, наверное, вообще все разумные.

— Только некоторые неприятности как ураган, — тихо прошептала сама себе болотница. — Могут вырвать все растение с корнем.

Четвертый этаж.

Искусно скованные механические устройства вместо картин. Отлитые из меди чертежи в качестве вечной памятки неизвестному агрегату. На душе окончательно улеглись нотки тревоги.

Стало спокойно и легко. Мысли снова потекли в сторону уклада жизни древних ворон. Несколько тысяч лет назад по этим залам ходили далекие предки нынешних наших пернатых мучителей. Тогда они еще не утратили честь, не держали рабов, не пожирали разумных. Они ходили по вот таким вот медным тропинкам между искусственных озер и синих клумб. Рождались, учились управлять механизмами и создавать их, учились подчинять себе молнии, а затем летали по всему миру на вот таких монорельсах. Когда-то сорамин правили всем миром. Даже лишившись магической силы продолжали править. Какой был бы Мельхиор, не приди по их души богиня-чудовище?

На четвертом нас встретил прекрасный вид на оба синих парка. Вороны и здесь все продумали, и узор из искусственных озер дополнял узор тропинок внизу, а общий цвет растений к границе острова казался светлее. Казалось, архитектор всем этим хотел что-то донести, но я не мог уловить что.

Еще здесь стали появляться элементы керамики. Пол больше не был медным — теперь это была мраморная плитка снежно-белого цвета в черных разводах. Всюду были расставлены тяжелые горшки с давно сгинувшими цветами. Здесь не было механизмов для полива растений.

Ворон расплывался в улыбке, и я его понимал. Даже обилие пыли и появившаяся на четвертом этаже паутина не делали это место хуже. Напротив, вместе они порой напоминали искусно созданную волшебными существами ткань.

Генератор представлял собой огромный механизм, раскаленный от напряжения. Даже воздух рядом с каждым метром становился горячее, пока дышать не стало невыносимо. Мора осталась стоять в стороне, я же последовал примеру ворона и тоже одел дыхательную маску, но Сайрис поднял руку в останавливающем жесте и отрицательно покачал головой.

На длинном медном столе перед удивительным устройством валялось множество предметов, включая пару листов бумаги и свитков. В такой жаре они никак не смогли бы выжить. Да что там, за тысячи лет они в принципе бы не выжили, а значит — это работа магии.

— Не поверишь, белка, я нашел для тебя подарок. Не знаю, в курсе ли ты, что это такое, но лови!

Получен предмет: губная гармошка.

Редкость: редкий.

Материал: дерево, медь.

Зачарован на прочность.

Зачарован на повышенное сопротивление огню.

Я отрицательно покачал головой, рассматривая небольшой продолговатый кирпичик из меди с выгравированными узорами. Между медными пластинами с двух сторон был зажат небольшой брусок дерева со множеством прямоугольных отверстий в два ряда.

— Музыкальный инструмент древних сорами. Если это не какой-то чужак оставил тут столько добра.

Со стола быстро исчезли в инвентарь ворона все зачарованные предметы. Ворон выглядел при этом таким довольным, словно нашел сокровище. Может, так оно для него и было. Мне же на мгновение показалось, что одна из застывших фигур механических големов чуть шевельнулась, глядя на такое наглое хищение имущества.

С трудом отведя взгляд я с большим интересом оглядел неожиданный подарок. По сути вся его редкость и особые свойства направлены на сохранение себя самого, но для сиин, пожелавшего стать Мастером в этом предмете может быть сокрыто куда больше, чем кажется. Нужно, правда, еще разобраться, как этим пользоваться.

— Спасибо, друг, — со втрое большей радостью поблагодарил я Сайриса.