— Следуйте в город за церемониймейстерами. А потом выберите себе маршрут. Впереди вас семеро, а церемониймейстер наверху. Удачи вам.

— Спасибо, — сказал я и пошел.

Поначалу я шел спокойно, этакой легкой рысцой, давая мышцам согреться и приноровиться к противовесу сумки. Преодолевая плавный подъем рельефа, я пробежал рысцой мимо омытых дождем домов Форт-Уильяма и пересек реку Невис. Небо чуточку посветлело. Этакий слабенький серый цвет. Два часа ночи, первый проблеск рассвета.

Я миновал троих распорядителей. Четвертый мне сказал:

— Один тут проходил, возможно, минуту назад, а другой — минут за десять до него.

Я теперь чувствовал, что ноги меня не подведут. С ними все в порядке. Они толкали меня вверх по склону, вопреки силе притяжения Земли. С рысцы я перешел на бег. Тропа ответвлялась влево и шла наискосок по крутому склону. И впереди возникла бегущая темная фигура, неясная в сумраке.

Я его догонял по каменистой тропе, и камни срывались у меня из-под ног и катились вниз. Мне уже было слышно его дыхание — тяжелое и одышливое. Он что-то бормотал на бегу. Я видел, что волосы у него коротко острижены, а когда он на миг оглянулся, я увидел маленькие усики. Я никогда не видел его раньше. У него был отличный военный бег, но я его нагнал и обошел. Должно быть, он услышал, как колотится мое сердце. «Проклятый идиот! — наверное, подумал он. — Этот бегун попадет на живодерню прежде, чем доберется до вершины».

Он, разумеется, был прав. Но откуда ему знать, что я одолевал подъем с таким упорством вовсе не для того, чтобы попасть на вершину первым.

Я бежал и бежал. Стало светать, и начался дождик. Тропа поднималась все круче. Наверху и левее торчали сквозь вересковый покров скальные утесы. Справа крутизна спускалась к реке с высоты тысячи футов. Мышцы ног стали побаливать от напряжения. Я упрямо продвигался вверх по тропе. Теперь вокруг клубился туман: высота в две тысячи футов — это уже облака. Тропа сделала зигзаг и выровнялась. Слева открылось какое-то горное озеро. Потом тропа опять вильнула и начала снова взбираться в гору. Я прошлепал через какой-то ручей, поднимая тучу брызг. В паре сотен футов надо мной вершина утеса исчезала в густой хлопковой пряже облаков.

Это было унылое зеленое и пустынное место. Единственными звуками там были вздохи ветра да карканье какого-то ворона в тумане, а еще мое тяжелое дыхание.

Я бежал у подножия утеса. Над головой что-то легонечко щелкнуло. Я посмотрел наверх, успел заметить там какое-то движение, упал ничком и плотно прижался к каменной стене. На тропу — туда, где я был мгновение назад, — с треском и грохотом обрушился камнепад.

Я наблюдал за этим, возможно, всего секунду. А потом опять побежал, держась ближе к основанию утеса, пока он не перестал быть утесом и превратился в крутой склон, состоявший из зелени, вереска и камней. Я пробежал мили четыре вверх по холму и остановился, поглядел вокруг. Сердце мое колотилось. Но только из-за крутого подъема, а не по какой-то другой причине.

Поперек зеленого склона висела зазубренная пелена тумана. Пойманный ветром, он извивался, а потом стал расползаться на клочья. Холм очистился, и я увидел выше по склону бегущую рысцой маленькую темную фигурку. Я даже разглядел испуг на лице, когда он остановился и посмотрел вниз. Потом он снова побежал.

А я побежал за ним. Я бежал вверх по склону что есть сил. Он был достаточно крут, и мне пришлось продвигаться даже на четвереньках. Но это меня не смущало. Лишь бы вперед. Снова опустился туман. Я продолжал карабкаться вверх, пока не миновал небольшое обнажение скальной породы, которое я себе наметил как ориентир.