– Твоя поганая личная жизнь интересует меня только в той мере, в какой хирурга интересует геморрой пациента, – спокойно ответил Морфичев и сплюнул.

– Ага, хирург! – ухмыльнулся Крот. – Нет, ты не хирург! Ты свинья, готовая за жалкие подачки копаться в дерьме…

Он смял в кулаке стаканчик и швырнул его в лицо Морфичеву.

– Вы все ввязались в Игру ради денег! Я вас всех купил на корню! А что для меня деньги? Мусор! Я никогда к ним не стремился, да будет вам известно, потому что знал, что они не сделают меня счастливым. Деньги приносят только страх. Страх перед будущим – вот что беспрерывно мучает богатых глупцов! Богатство – это бесконечный подъем в гору. И чем выше поднимаешься, тем страшнее бездна под тобой. И начинают душить мысли: а вдруг все это в одночасье рухнет? Вдруг я обнищаю? Вдруг все эти пачки бумажек, над которыми я трясусь, в один ужасный миг обесценятся? Как я буду жить? Придется ездить в автобусе, ходить за продуктами на рынок, экономить, покупать самую дешевую одежду, унижаться, просить… Когда-то давно я мечтал иметь шестую модель «Жигулей». Несколько лет собирал деньги, купил машину и – стал счастливым. Сейчас у меня «шестисотый» «Мерседес». Чего еще желать? Куда еще выше? И потому страшно: а вдруг все рухнет, и мне придется вернуться в «жигуль». Парадокс: «шестерка», которая когда-то осчастливила меня, теперь представляется ужасом, дном, полной катастрофой. Странно, не правда ли – один и тот же материальный объект вызывает диаметрально противоположные чувства. Вот потому-то я разочаровался в деньгах. И плутоний я вынес из института вовсе не ради денег. Довольствоваться только материальным достатком – это восторг свиней, какой они испытывают при виде корыта, до краев наполненного помоями. Счастливым человека делает лишь власть, величие, осознание, что ты – гора, каменный сфинкс и об тебя разобьются пули, фанатики, дефолты, кризисы, дождь и снег. Ты вечен. Ты бессмертен…

Он был в этот момент страшен, хотя меж его губ не вылезли клыки, и лицо не покрылось шерстью, и на пальцах не выросли когти. Он был страшен тем, что говорил искренне. На Марго, впрочем, его речь особого впечатления не произвела. Она кривилась, поджимала губки и поглядывала на меня с таким видом, словно хотела сказать: «И этот коротконогий кулан считает себя сфинксом?»

– По-моему, все проще, Лобский, – сказал я. – Тебе не величия хочется. И даже не власти. Тебе всего-то нужно удовлетворить уязвленное самолюбие рогоносца.

– А что плохого в удовлетворении самолюбия? – вспылил Крот и даже привстал с шезлонга. – Да, я ненавижу правителя этой страны! И это нормально, это естественно! Потому что он украл у меня жену, и мне ее до сих пор жалко, я не могу смотреть, как она страдает вдали от родины, без ребенка! И повстанцы ненавидят Симбуа, потому что он не позволяет им жить по своим родовым обычаям! И президент США его ненавидит, потому что Симбуа плевал на экономические интересы других стран! Вот сколько людей мечтают увидеть Симбуа на скамье подсудимых! Вот что нас всех объединяет! И в его свержении весь смысл Игры, которую я затеял.

Он придвинул к себе магнитолу и посмотрел на часы.

– Нет, рановато. Новости от Ай-би-ай будут только через двадцать минут. Но ваши храбрые товарищи уже наверняка пронесли на территорию комбината капсулу и передали ее сочувствующему нам человеку. Этот человек капсулу распакует и выложит металл в шкаф. Конечно, радиационный фон будет ужасным. Остается дождаться, когда комиссия глянет на свои дозиметры и найдет изотоп, и журналисты растрезвонят по всему миру о том, что в этой стране обнаружен компонент ядерного оружия.