– Не совсем, – Федор Филиппович вздохнул и еще раз помочил губы в рюмке. – Хороший у вас коньяк, Виктор Викторович.

– Да неужели лучше, чем у генерала ФСБ? – усомнился Назаров.

– Увы, да, – сказал Федор Филиппович. – Это не коньяк, а божественный нектар, не алкоголь, а лекарство... Строго говоря, это секретная информация, потому что она совсем свежая и не до конца проверена...

– Это вы не про коньяк, надеюсь? – улыбнулся Назаров.

– Да нет, не про коньяк.

– Ну, если не имеете права, так и не говорите.

Ирина вскинула голову и удивленно посмотрела на Федора Филипповича: информация действительно поступила всего пару часов назад, и Андронову просто не успели поставить в известность. Не прочтя ничего на лице генерала, Ирина перевела взгляд на Глеба, и тот на всякий случай сделал недоумевающее лицо: дескать, понятия не имею, о чем это он толкует...

– Ах, оставьте, – отмахнулся Федор Филиппович от великодушного разрешения сохранить служебную тайну. – Во-первых, аспект секретности, неразглашения и тому подобных страшных вещей мы с вами уже, помнится, обсудили и пришли к выводу, что мне от вас скрывать нечего. А во-вторых, в этом деле я никому не обязан отчитываться – по крайней мере, подробно. Так что и спросить с меня за длинный язык некому. Так вот, Виктор Викторович, мы потеряли еще одного подозреваемого. Вчера после полудня на автобусной остановке по дороге из Шереметьева в Москву был обнаружен труп мужчины без признаков насильственной смерти. Мужчина имел при себе кейс с личными вещами и паспорт на имя Анатолия Владимировича Гальцева...

– Без признаков насильственной смерти? – переспросил Назаров, а Ирина лишь молча прижала к губам ладонь.

– Он умер от сердечного приступа, – спокойно пояснил Федор Филиппович. – Как я уже говорил, случилось это вчера, после полудня. Сообщили мне об этом сегодня рано утром...

– Повторяю: бог – не фраер, – подняв кверху указательный палец, торжественно провозгласил Назаров.

– Угу, – кивнул Федор Филиппович. – В паспорте Гальцева стояла шенгенская виза, а прилетел он, как удалось установить, из Вены, где провел почти четыре месяца. Учитывая его участие в изготовлении копии "Явления Христа народу" и тот факт, что последние десять лет он безвылазно провел в Западной Европе, втираясь в доверие к владельцам выставочных залов, антикварных лавок и галерей, торгующих произведениями искусства, можно предположить, что в Вену он летал для ведения переговоров и заключения сделки. Какой именно сделки, объяснять, полагаю, не надо. Тем не менее ничего, что указывало бы на успех либо, напротив, провал этой миссии, ни на теле покойного, ни в его вещах обнаружить не удалось.

– Так, может, это холостой выстрел? – предположил Назаров. – Может, он туда летал здоровье поправить? На гонорар, полученный по завершении работы. А? Знаете, потешить тщеславие: я, мол, десять лет вам в ножки кланялся, унижался, зато теперь я орел, а вы – мусор, шваль, сфера обслуживания, будете мне за мои деньги пятки лизать. А?

– Психологически построенная вами модель поведения безупречна, – согласился Федор Филиппович. – Все они распорядились полученными за написание поддельного "Явления..." деньгами так, что глупее не придумаешь. Но, согласитесь, попытка распродать фрагменты картины здесь, в России, – дело крайне рискованное. Я бы даже сказал, безнадежное. Наших коллекционеров на мякине не проведешь, и похитители убедились в этом, показав один из фрагментов профессору Андронову.