Но если это виделось не вполне реальным и до появления публикации, то что теперь? Вообще, можно ли в такой момент лезть к человеку с просьбами? А что, если генерал просто пошлет его куда подальше и тем лишит надежды узнать что-либо достоверно, по крайней мере в ближайшем будущем? А ведь ему и надо узнать именно в ближайшем — сейчас, самое крайнее — завтра, потому что послезавтра будет уже поздно. Нет, он обязан действовать наверняка, тут должен быть план… Подумав еще, он решительно сложил газету и, настраиваясь на разговор с Гуськовым, брезгливо отодвинул ее от себя. Как бы то ни было, он должен рискнуть. Не получится — значит, не получится, будет придумывать что-то еще, но и сидеть в бездействии он не может — время уходит, а с ним и деньги, и деньги ой какие немалые. Но бог бы и с деньгами — деньги не овес, они, как известно, и зимой растут. Самое главное, он чутьем, загривком чувствовал, что все это не случайность, что все это — часть какого-то злокозненного плана, что кто-то подложил под него бомбу. Он должен защититься любой ценой! Подумав так, Игорь Кириллович взялся за телефон и, поколебавшись еще немного, набрал номер Гуськова.

Ни в какие претензии налоговиков или судебных исполнителей он не поверил. Но кто, кто мог совершить на него именно такой наезд? Ведь этот «кто-то» в силе, раз сумел задействовать таможню. Кто? Да кто угодно мог, ответил он сам себе. Мало ли у него врагов! Между прочим, вполне возможно, что этот «кто-то» действовал либо через самого Гуськова, либо через его зама — то есть все того же свежеиспеченного генерал-майора милиции Суконцева: оба были хороши. А Суконцев, кстати, мог действовать и без сына, сам по себе. Игорь Кириллович интуитивно не исключал такую возможность, а интуиция его еще никогда не подводила. Оба бравых генерала при случае трясли бизнесменов с полной уверенностью в своем праве это делать. Как гаишники, бывает, по субботам выходят на дорогу, как оперативники идут по ларькам, будто к себе на огород, за морковкой, к примеру, так и эта парочка время от времени трясла московский бизнес. «Для поддержания штанов», — любил говорить Гуськов. Веселый человек Владимир Андреевич, юморной. Впрочем, все-таки Гусь, наверно, вряд ли стал бы совать ему палки в колеса — генерал был давно и хорошо прикормлен Игорем Кирилловичем, так хорошо, что, наехав на него, уподобился бы дураку, решившему зарезать курицу, которая несет золотые яйца, да не простые, а страусиные. А вот Суконцев…

С Суконцевым дело было сложнее, поскольку у него еще и сынок занимается точно таким же бизнесом, что и Игорь Кириллович. Малыш действует нагло, нахраписто, никаких правил и законов не признает. В противовес «Милордам» Игоря Кирилловича открыл по городу и даже в области свои салоны, назвав их «Три сардины». На свою причастность к мафии, что ли, таким заковыристым способом намекал? Сардины — Сицилия — мафия? Игорь Кириллович в сердцах обозвал магазины Толика Суконцева «Кильками». Идею, гаденыш, подхватил, да только изгадил — по-честному ничего не умеет. Вот пример. Месяца два назад эти самые «Кильки» вдруг начали сбивать цены. Игорю Кирилловичу сразу стало понятно: за этим стоит какой-то криминал, потому что уж кто-кто, а он точно знал, что опускать цену ниже той, которая установлена у него, Разумовского, значит торговать себе в убыток. При Толиковом раскладе у него накладные расходы выше цены. Да и вообще, как этот паскудный, в папашу, Толик может снижать цену, если он не марается со сборкой, ввозит готовую мебель, а стало быть, платит пошлину вдвое, втрое против него? Ответ напрашивается сам собой: такая цена, как у Толика, может быть лишь в том случае, если он ввозит свой товар беспошлинно.