Вот тогда-то Игорь Кириллович и окунулся во все прелести дикого российского капитализма — и в него стреляли, и он стрелял; и создал свой охранно-оперативный отряд (пришлось создать после одного случая под Воронежем, когда ему самолично довелось убить человека за то, что он отказался вернуть деньги за самовольно проданные сто штук насосов). Отряд был создан специально для разборок, для выбивания долгов и отражения рэкетирских наездов. Ребята, в прошлом все армейцы, хотели зваться если не бойцами, то хотя бы боевиками, но и этого было нельзя. И стали они бойскаутами — сначала вроде бы в шутку, а потом название прижилось, и когда они зарегистрировались как охранное предприятие, то официально так и стали именоваться: «Скауты». Он хорошо платил своим бойцам за выполнение заданий и никогда не интересовался, каким способом они их выполняли. Но, видимо, способы были те самые — убийство, утюг на животе, паяльник в заднем проходе, заточение в каком-нибудь подвале, пока родные не принесут выкуп… Однако если с должниками и рэкетирами вскоре был полный ажур, то и сам он, и его оперотряд в результате этих подвигов оказались зафиксированными в картотеке МВД как организованная преступная группировка «Скауты». Хорошо он хоть о «заработанных» деньгах вовремя побеспокоился — перевел в доллары и отправил на хранение за рубеж, на Кипр. И очень, как оказалось, вовремя, потому что вскоре за его фирму взялись не на шутку. В конце концов дело оказалось в ведении ФСБ, потому как возбуждено оно было по старой еще статье за незаконные операции с валютой и валютными товарами… Деньги-то он увел, а со следовательского крючка по неопытности соскочить не сумел. Ему, можно сказать, выпала черная карта: первая посадка, первое общение со следователем, и на тебе — сразу с фээсбэшным. Простой бы, обычный, тот сам бы все и испортил — хамством своим, глупостью, враждебностью — это неизбежно. А вот фээсбэшный… О, это совсем-совсем другое дело! Эти, с Лубянки, они вежливые, обходительные, они тонкие психологи — чтобы не поддаться на такой гипноз деятеля, надо иметь иммунитет, опыт, который дается только с ходкой, и не одной.

— Слушайте, — внушал Игорю Кирилловичу этот «психолог». — Вы ведь наш, можно сказать, человек, проверенный. Вам грозит до десяти лет строгого режима, неужели вам это нужно? Я думаю, при определенных условиях государство могло бы вас простить. Ну оступились, ну случайно ввязались в спекуляцию, вообще занялись не своим делом. Согласитесь, не наше, не солдатское это дело — коммерция. Случайно ведь, я не ошибаюсь? Мы пойдем вам навстречу, помня о ваших боевых заслугах и учитывая ваше искреннее раскаяние. Но и вы должны нам помочь.

— В стукачи, что ли, записать меня хотите?

— Господь с вами, Игорь Кириллович, какие стукачи. Предложение наше заключается вот в чем. Мы направим вас, как человека нам не чужого, в центральный аппарат МВД. С нашими рекомендациями. Окажете посильную помощь милиции, ну а нам будете время от времени сообщать, что там у них, в аппарате, делается…

— Значит, все-таки в осведомители предлагаете пойти… Позвольте, а что это значит — посильная помощь? То есть, если я правильно понимаю, платить мне никто ни за что не будет, а службу я нести буду должен, да еще и радоваться, что вы меня не посадили, так?

— Да вовсе все не так! Будете заниматься своими делами, своим любимым бизнесом. Но только, конечно, не так, как раньше… чтобы у нас больше не было поводов, а время от времени…

— …Время от времени делать то, чего пожелает левая нога какого-нибудь милицейского чина, так?

Следователь пристально посмотрел на него своими умными глазами и вздохнул:

— Вообще-то вам сейчас не до жира, что называется… Впрочем, смотрите сами… Выбор пока еще за вами…

Грант долго в тот день не мог уснуть, лежал на нарах, смотрел в потолок, вздыхал.