Услышав шум машины, дети выбежали на улицу.

— Мама, что я тобой? — Витька первым заметил грязное и даже порванное в одном месте платье. Ссадины мне обработали в больнице. Но скрыть-то их было нельзя.

— Дядя Камиль, что у вас с лицом? — спросила Катька.

И тут я впервые внимательно посмотрела на Хабибуллина. По всей вероятности, это я постаралась своей сумочкой. У Камиля была разбита губа и порезана щека. Когда он сидел в профиль в машине, я на него не смотрела, потом в магазине… была занята собой. В больнице… Я совсем не думала о нем. Я думала о себе. Но ведь ему, наверное, тоже больно.

— Мы попали в небольшую аварию, — ответил за нас двоих Камиль. — Так что давайте сами приготовьте ужин, а то мама плохо себя чувствует.

Дети вошли в дом вместе с нами, расспрашивая об аварии.

Камиль что-то отвечал, придумывая на ходу.

— А что вы купили? — Катька повисла на руке Камиля, который нес пакет. — Это нам подарок?

— Нет, это маме, — сказал Хабибуллин и повернулся ко мне. — Примерь-ка еще раз. Пусть дети посмотрят. А после ужина съедим пирожные.

Я выполнила его просьбу. Катька с Витькой, наблюдая за моим дефиле, раскрыли рты. Камиль расположился в кресле. Я встретилась с ним взглядом. Сейчас его темные глаза ничего не выражали. Я подошла к нему, нагнулась и поцеловала в оцарапанную щеку.

— Больно? — прошептала одними губами.

— Щекотно, — сказал он громко, потом предложил сходить искупаться. — Для твоей головы полезно будет, — добавил с усмешкой. — Правда, холодная прорубь тебе бы лучше подошла.

— И мы пойдем! И мы! — завопила Катька.

— А потом вы готовите ужин, — Камиль ткнул в нее указательным пальцем.

— Посмотрим, — кокетничала с ним Катька, строя глазки.

Я отправилась наверх переодеваться. Шубу мы снова упаковали в пакет, и Витька вызвался помочь отнести ее наверх.

Зайдя в комнату, он плотно притворил за собой дверь и приложил палец к губам. У меня тут же упало сердце. Сын извлек из кармана шорт сложенный листок бумаги и протянул его мне. Я развернула его; Витька наблюдал за мной без тени улыбки.

Этот почерк мне был хорошо знаком, я помнила, как бывший муж переписывал мои конспекты и как оставлял мне записки на кухонном столе. В них всегда было по несколько ошибок. Лешкина грамотность и теперь оставляла желать лучшего.

«Буть остарожна с Камилем. В Питере позвани по телефону»…

— Он просил сразу же уничтожить, как прочитаешь, — прошептал сын. — А телефон перепиши в книжку.

Я быстро извлекла записную книжку из сумочки, номер записала на последней странице без каких-либо пояснений. Правда, поняла, что это сотовый: начинался на девятку. Затем записку разорвала, а мелкие кусочки бросила в мусорную корзину.

— Откуда она у тебя? — спросила я одними губами, доставая купальник.

— Папа приходил, — также одними губами прошептал Витька. — С бородой. Мы на пляж вышли искупаться, когда проснулись, а там он. Катька его не узнала. Она наоборот мне кричала, что ты говорила: «Не разговаривайте с незнакомыми». Но он вроде как дорогу спрашивал к вилле Ивановых. А потом мне эту записку вручил и подмигнул. Катька не видела. И сказал, чтобы я тебе отдал ее без Хабибуллина, и чтобы мы скорее отсюда уезжали.

Я без сил опустилась на кровать. Витька сел рядом, обнимая меня за плечи.

— Мама, неужели дядя Камиль плохой? — спросил сын.

Теперь я вообще ничего не понимала.