– Вы тоже так считаете? И поэтому отправитесь в Англию с рубиновой брошью на груди?

– Когда-то я была совсем другим человеком, капитан. Но потом французы убили мою мать, и я встала под знамя отца. Теперь все, что движет любым испанцем, капитан, – жажда мести, и советую вам об этом не забывать.

– Когда убили вашу мать?

– Почти два года назад, но с тех пор столько переменилось, что иногда мне кажется, что прошла целая жизнь. Отец любил ее так, что в сердце его не было места ни для кого другого.

– Даже для вас?

Глаза Алехандры блеснули от гнева, однако она быстро взяла себя в руки. Он невольно отвернулся, думая о собственной утрате. Как узнать, спаслись ли его люди, или, спеша уплыть, английские войска бросили их на берегу?

Люсьен раз десять – или даже больше – поднимался на маяк, известный под названием Башня Геркулеса, и высматривал, не покажется ли на серой холодной глади вод Атлантического океана долгожданная эскадрилья. Но корабли прибыли с большим опозданием, а между тем войска французского генерала Сульта приближались.

Люсьен подумал о Джоне, Филиппе, Хансе, Джузеппе и остальных членах собранной им разношерстной компании, состоящей из дезертиров и отщепенцев всех мастей. Главными критериями отбора для Люсьена были способности к иностранным языкам и хорошая интуиция. Он хорошо обучил и натренировал свою команду. Вместе они работали как отрегулированный механизм, собирая информацию по крупицам, складывая из деталей цельную картину и делая соответствующие выводы.

Ни одна армия не может существовать без надежных линий коммуникации. В обязанности Люсьена и его подчиненных входило следить за тем, чтобы каждая депеша или рапорт были доставлены в срок и по назначению, а все отданные приказы исполнены в точности. Но иногда от них требовалось нечто большее – например, перехватить что-то из корреспонденции французов, будь то важный документ или даже личное письмо, в котором содержались ценные сведения.

В группе Люсьена причудливо смешивались многие национальности, и она лишь условно являлась частью английской армии. Поэтому Люсьен и боялся, что их могли оставить на произвол судьбы. Что же с ними стало?

– На поле, где вы меня нашли, было много убитых? – спросил он у Алехандры.

– Да, немало – и французов, и англичан. Но, не войди в гавань корабли, французы могли перебить еще больше ваших солдат. Обитатели Ла-Коруньи обеспечили британским войскам надежное прикрытие, пока те в беспорядке бежали к морю.

Если все действительно происходило так, как описывала Алехандра, значит, каждый был сам за себя. Увы, не будь Люсьен ранен, вряд ли он смог бы что-то сделать для своей команды. Даже сейчас его положение оставалось весьма сомнительным, а будущее было под большим вопросом.

Люсьен прислушался к своим ощущениям, пытаясь оценить, насколько серьезно пострадал. Без сомнения, у него был жар, и даже самые простые движения давались с трудом. Люсьен не чувствовал плеч и верхней части спины. Левую руку будто покалывало мелкими иголочками, да и живот подвело, но отнюдь не от голода. Наоборот, при любой мысли о еде его начинало тошнить. Впрочем, есть Люсьену, похоже, было нельзя – ему давали только воду, которую он пил мелкими глотками.

Люсьен взглянул на Алехандру и улыбнулся, однако та нахмурилась – похоже, раскусила его притворство.

– У вас есть родные? Мать? – между тем спросила Алехандра. Типичный женский вопрос.

– Да. Нас в семье четверо детей. Раньше нас было больше, но потом отец и младший брат погибли.