— Сынок, где тут у вас уборная? Ты же не предупредил, что мы идем в театр. Мне себя надо в порядок привести.

— А, это третья дверь налево, а кинозал — на втором этаже, в дальнем углу. Я побежал туда, а то мест не хватит.

— Ну, беги. Я позже подойду.

Уже гасили свет, когда мистер Хилли появился в зале. Маленький Бен заметил свободное кресло в третьем ряду, но в этот момент занавес поехал в сторону, открывая освещенную двумя прожекторами сцену. Стараясь не помешать начинающемуся представлению, мистер Хилли застыл в дверях. Ему и отсюда все было видно и слышно прекрасно.

На сцене возвышалась сиреневая ширма, на которой сфокусировались лучи. Похоже было, что она изображает трибуну конгресса, на которую взобрались дядюшка Сем и орлан Гога, будто слетевший с герба Соединенных Штатов.

Оба символа американской демократии, поклонившись зрителям, поприветствовали один другого и всех собравшихся:

— Привет, дядя Сэм!

— Привет, Гога!

— Очень приятно видеть здесь всех родителей.

— Конечно, приятно.

— Ой, не так больно!

Судя по всему, вступительная часть спектакля последней фразой была завершена, так как обе куклы исчезли за ширмой. Скорее всего, произошла техническая заминка, ибо за заслонкой велись оживленные переговоры. Через пару минут дядя Сэм и Гога вновь вынырнули на трибуну, поклонились зрителям и продолжили диалог:

— Извините, мы немного отвлеклись от дела.

— Да, мне пришлось почесать себе яйца — запотели, знаете ли.

Мистер Хилли, наверное, был единственным человеком в зале, который сразу же понял, что произошло за ширмой. Наверняка, сейчас диалог ведет Джуниор, который пообещал ему, папе, нечто необычное.

— О Боже! Только не это! — и Маленький Беи бросился к сцене и потянул на себя ширму. — Вылезай, сейчас же вылезай!

Заслон, сделанный на скорую руку, не выдержал. Что-то с хрустом обломилось, и с этим чем-то в руках мистер Хилли, не удержавшись на ногах, отлетел назад и мягко шлепнулся со сцены в проход, к ногам зрителей первого ряда.

Есть такая старинная новозеландская пословица: «Если хорошенько потрясти домик, то увидишь его хозяина». И действительно, из-за ширмы, потревоженная действиями Маленького Бена, мгновенно выпорхнула шестилетняя артистка, держа в руках обе куклы.

— Кто это тут мой театр ломает?

Мистер Хилли только обалдело хлопал глазами. А ему-то казалось, что во всем мире один Джуниор способен на подобные штуки.

— Ты кто такая?

— А ты кто такой?

— Ой, извините, пожалуйста, — в глубине зала раздался сконфуженный женский голос. — Это моя дочь. Пожалуйста, пропустите меня.

Зрители зашевелились, освобождая дорогу спешащей на сцену школьной медсестре, мисс Эни Янг. Белокурая малышка, оказавшаяся дочкой прелестной феи из грез мистера Хилли, показала напоследок всем присутствующим язык и покорно последовала вслед за мамой за кулисы. Там мисс Янг строго отчитала свою озорницу:

— Трикси! Тебя ни на минуту нельзя оставить. Зачем ты это сделала?

— Мама, но они, эти дураки-мальчишки, не брали меня в кукольный театр.

— Но это не объяснение. Это не причина для хулиганских поступков. Я тобой недовольна. Сейчас же уходим отсюда, немедленно!

У выхода из школы мисс Янг и ее дочку догнал мистер Хилли.

— Эни! Сестра! Послушайте, Эни, да вы можете остановиться? Я прекрасно, прекрасно понимаю, что вам приходится переносить. У меня…

— Нет, Бен, вы даже не представляете…

— Представляю — у меня такие же проблемы. Мы могли бы помочь друг другу. Я это прекрасно понимаю.

— Нет, забудьте! Трикси занимает у меня всю жизнь и не оставляет свободной минуты.