Я часто размышляю о подобном, но сейчас не время и не место. Отвешиваю себе воображаемый подзатыльник, откашливаюсь и концентрируюсь на происходящем здесь и сейчас. Это гораздо важнее.

– Рубашка нужна, чтобы выбить стекло, – наконец бормочу я, оправдываясь, хотя Сьерра лишь дразнила меня. Чтобы успокоиться, еще раз протираю очки.

– Знаю, – кажется, в эту секунду она осознает, что я чувствую. Ее взгляд наполняется сочувствием и пониманием, но затем она сердито смотрит на мужчину, словно это он виноват в аварии и песчаной буре:

– Снимай рубашку, иначе мы тут до завтра простоим. А мне нужно в туалет.

Скорость, с которой ее мягкость сменяется решимостью, всегда поражает меня: Сьерра похожа на луковицу. Луковицу, в которой очень много слоев…

Пусть кажется, словно ей нет дела до девочки в машине, но это не так. Я знаю Сьерру лучше, чем ей хотелось бы. Она постоянно бросает взгляд на девочку, морщит лоб, будто пытается придумать, как быстрее освободить ее. Сарказм и жесткие замечания – это лишь способ справиться со стрессом и страхом. Защитный механизм, я уверена.

Мужчина без лишних колебаний снимает рубашку и передает ее мне, но вмешивается Сьерра.

– Эй! – кричу я, но поздно.

– Не лезь, я сама.

– Почему?

– Я пришла раньше, и боковое стекло уже разбито. Нам просто нужно вытащить обломки. Кроме того, твои легкие могут не выдержать.

– Ерунда. Я меньше, и мне легче пролезть в окно, если понадобится.

Сьерра не настолько выше меня, чтобы это имело значение, но я не намерена отступать и не дожидаюсь ее ответа. Она ранена и должна беречь себя.

Сьерра и отец девочки следуют за мной к автомобилю, и пока мужчина подсаживает меня, чтобы я могла забраться на машину, Сьерра продолжает бороться с собой. Но потом стонет, сдаваясь, и помогает мне сохранить равновесие.

– За каждую царапину, которую ты получишь, он вынесет мне мозг, – бормочет Сьерра сквозь стиснутые зубы, а я понятия не имею, о чем она говорит.

– Что? – спрашиваю я, но она отворачивается, отмахиваясь, словно и не разговаривала со мной. Я снова сосредоточиваюсь на задаче и молюсь, чтобы все получилось. Чтобы девочка выжила. Чтобы мы скорее выбрались отсюда…

Не так-то просто забраться на перевернутую машину, когда ты полностью вымотана: после долгой смены в больнице, поездки в аэропорт и автомобильной аварии. А тут еще недостаток кислорода и то, что мне страшно хочется выбросить очки, хотя я их очень люблю. Единственное, что меня останавливает, – после этого я буду видеть еще хуже, чем сейчас, и к тому же испорчу одну из самых любимых оправ.

– Еще немного! – кричу я и пытаюсь подтянуться, чтобы залезть на дверь.

Надо больше заниматься спортом, мои руки слабее, чем переваренные спагетти. Но я стараюсь, чтобы Сьерра не заметила дрожи, иначе она заставит меня поменяться ролями быстрее, чем я досчитаю до трех. А это неправильно. Не только потому, что она мне нравится, но прежде всего потому, что я уверена: ее состояние хуже, чем она говорит, и я не хочу, чтобы подруга продолжала изнурять себя.

Когда мне, наконец, удается взобраться и лечь животом на дверь машины, я выдыхаю с облегчением. Теперь, стоит прислушаться, и я слышу свист в легких. Это правда, за песчаными бурями хорошо наблюдать, когда сидишь дома и не нужно выходить. Хотя нет, даже так…

– Получилось, – задыхаюсь я и кашляю. Затем сажусь на дверь, рядом с боковым стеклом, которое разбито вдребезги.